– Поздно, Рая. Завтра.

– Нет, нет, тётя. Ты не беспокойся, я быстро.

– Ну, как знаешь. Ты уже не маленькая, – сдалась тётка.

Раиса сняла фартук, накинула куртку и выбежала из дома.

Она почти бежала по улицам, затопленным призрачным светом луны.

Раисе казалось, что это вовсе не лунный свет, а… вода и она плывёт навстречу чему-то неведомому.

Неожиданно пошёл снег. Мелкие апрельские снежинки колючими иголками впивались в губы, щёки и… сердце Раисы, точно пытались предостеречь, остановить. Но тщетно. Упрямо сжав губы, Раиса продолжала свой путь.

Столовая была открыта, так же как и вчера. Казалось, что дверь просто-напросто не желает быть на замке.

– Как рот у наших соседей, – подумала, улыбнувшись, Раиса.

Она переступила через порог, прикрыла дверь. Сняла куртку и встряхнула её.

Мелкие брызги полетели на пол.

В помещении столовой было темно, и Раиса почему-то не спешила включать свет. За окном слабо мерцали звёзды.

Женщина, задумавшись, глядела на улицу. В окнах домов горели огни. Они мягко сочились сквозь волнистые складки штор и туманных занавесок.

На углу стоял высокий покосившийся от времени фонарь, напоминающий своим силуэтом подгулявшего сельчанина. Свет от фонаря стекал на потрескавшийся асфальт и образовывал в углублениях продолговатые жёлтые лужицы.

Раиса смотрела на отблески внешнего мира, и ей казалось, что он отдаляется от неё, и чем пристальней она смотрела, тем сильнее становилось ощущение отчуждённости. И каждый луч, точно рука, отталкивал её.

Женщина тихонько вздохнула, оторвалась от окна и щёлкнула выключателем.

Вспыхнул яркий свет. Раиса вздрогнула от неожиданности – за одним из столов сидел повар Никифор в своём замызганном халате. Его голова лежала на столе, усеянном раздавленными мухами.

– Никифор! – вскрикнула Раиса.

Повар не пошевелился. Было такое ощущение, что его туша абсолютно неподвижна.

– Господи! Да он не дышит! – вырвалось у Раисы. Она сорвалась с места и подбежала к повару, – Никифор! Никифор! – женщина попыталась приподнять его голову. И, о, чудо! Повар ожил, в том смысле, что он вообще не умирал, а просто заснул за столом. Идти ему было некуда, и он решил провести ночь на рабочем месте.

– А, это ты, – сказал повар, и открыл глаза.

Раиса замерла. В блекло-сером взгляде Никифора было что-то по-настоящему жуткое. Она хотела закричать, но голоса не было. Раиса отшатнулась.

– Чего ты? – спросил повар.

Женщина в ответ только покачала головой.

– Если ты собралась убираться, то убирайся, – сказал повар и снова уронил голову на грязный стол.

Раиса боком проскользнула мимо него и бросилась в подсобку.

Убралась она быстро. Переоделась и вместо того, чтобы идти домой, пошла в зал, где сидел Никифор. Она встала в дверях и стала, молча смотреть на его неподвижное тело. Прошло несколько минут. Повар сидел в той же позе, в которой она его застала, включив свет.

– Никифор! – окликнула женщина.

Он не ответил. Тогда Раиса на цыпочках подошла к столу и склонилась.

Она разглядывала повара так, словно он был вымершим динозавром или ещё каким-то неведомым миру существом. Её дыханье участилось.

– Чёрт! – воскликнул повар и поднял голову. И, вдруг, он медленно сполз со своего стула. Раиса точно в трансе наклонилась над ним. Она заглядывала в его осоловелые глаза и пыталась там что-то увидеть. И как ей показалось, увидела собственное отражение.

– Никифор! – прошелестели её губы, – тебе плохо?

– Нет. Ты пьяна?

– Может быть. Я не знаю. Но мне так плохо! – выдохнула она.

– Мне тоже не сладко, – отозвался он глухим голосом.