– Он был тебя недостоин, Мела, – плотно сжала губы Надежда.

– Думаю, что он ни одну из своих многочисленных женщин так и не сделал счастливой. Паразитировал на знании женской психологии…

– А второй мой Аполлон? Помнишь, Надя, Гену? – спросила Меланья.

– Это впечатляло! – улыбнулась Надежда.

– Когда я увидела это тело, более всего напоминавшее трехстворчатый шкаф, то почему-то решила, что «твердое плечо» должно выглядеть именно так, – вздохнула Меланья. – То есть буквально, в прямой смысле. Мастер спорта по тяжелой атлетике, он и должен бы жениться на тяжелой атлетике.

– А сколько тебе тогда было? – задумалась Надежда.

– Двадцать два года.

– Ой, молодая!

– Да не говори… Чего я все замуж ходила? Точно – дура! Сейчас девчонки заняты карьерой, живут в гражданском браке и не парятся…

– Но это тоже неправильно, – робко отметила Надя.

– Следуя своему жизненному опыту, могу отметить, что я в этом не столь уверена… Надо все делать с умом. Но вернемся к Гене… Отвлеклась я с ним от обид на Глеба. Чувствовала себя с ним единственной любимой женщиной. Секс был потрясающий, пока я не поняла, что мне с ним безумно скучно! Что, кроме постели, нас ничего и не объединяет. Я была как бы своеобразным тренажером, на котором он нарабатывал мышцы, которые не мог нагрузить в спортзале, где он все свободное время и пропадал. С ним было очень сложно общаться. Я зову в театр, в кино, он отвечает – скучно! Я в ресторан, а он – у меня определенная диета. Как я ненавидела под конец нашей семейной жизни все эти баночки и колбочки, порошки и пилюли, которые заполонили всю нашу кухню и ванную! Белковое питание для мышечной массы! Кто придумал? Зачем? Что, нельзя куриную грудку навернуть под брусничным соусом? А от нехватки человеческого общения я просто с ума сходила!

– Ты была умной девушкой, запуталась в понимании, что такое сильное мужское плечо, то есть буквально поняла это выражение. Но мужская сила и надежность – это не только накачанные бицепсы, – согласилась тетя Надя.

– Теперь-то я это понимаю, но хочу сказать, что в жизни достойной опоры не встречала…

– Это редкость в наше время, – согласилась Надежда.

– Ты говоришь с таким знанием дела, – усмехнулась Меланья. – Я что-то не видела рядом с тобой мужчины.

– Ты знаешь, что смолоду у меня не сложилось, а потом уже поздно было.

– Это никогда не поздно… Ты сама так решила, – парировала Меланья.

– Речь не обо мне, а о шикарной молодой женщине, у которой все еще впереди…

– Это «впереди» я реализовала в своем третьем браке с Виктором. Он был серьезным, даже замкнутым, интеллектуальным и, как казалось, надежным.

– Он совсем не подходил тебе, вы были разные, как день и ночь, – не согласилась с ней Надежда.

– А еще он считал, что место женщины на кухне, что она не имеет права на интеллектуальное развитие. А уж если женщина осмелилась просто дружески поболтать с другим мужчиной и не выглядела при этом «букой», то заслуживала хорошей порки.

– Когда я в первый раз увидела у тебя синяки, чуть с ума не сошла! Ты к тому времени уже год была замужем, а ведь ничего не рассказывала. – Опять на глазах тети Нади навернулись слезы.

– Об этом говорить совсем не хотелось… Один раз распустил руки, постоял на коленях, вымолил прощение, и понеслось… Удары становились все жестче и чаще, и уже не было после не только извинений, но и мало-мальских слов… Стыдно рассказывать… Я доверилась только Лизе… Она была категорична. «Бросай этого козла! Почему ты все это терпишь?! Почему ты позволяешь так себя унижать?» – А я вот что хочу сказать… Очень легко советовать со стороны. Миллионы женщин терпят домашнее насилие и ничего не предпринимают, не я одна! Я не говорю, что это хорошо! Ни в коем случае! Еще с детства всем внушали, что нехорошо поднимать руку на слабого. И нельзя думать, что все эти женщины – дуры… Нас могут понять только те, кто побывал в таком положении. Много причин, удерживающих таких, с позволения сказать, людей вместе. И квартирный вопрос, и дети, и пресловутое чувство под названием любовь. И, кстати, жалость к садистам, ведь, скорее всего, они люди ущербные, раз могут взять верх только таким способом. Всё очень сложно… Хотя бы элементарный страх перед простой физической силой. Да, да! Страх – один из сильнейших инстинктов самосохранения. Ведь больно, когда бьют… Тело запоминает, в следующий раз отключает голову! Я ни в коем случае не оправдываюсь. Когда женщину бьют, Надя, исчезает чувство собственного достоинства, начинаешь думать, что сама в чем-то виновата, замыкаешься, впадаешь в депрессию, не предпринимаешь никаких действий, словно любое движение может усугубить твое положение…