«Чистота? Чистота? – Пол слишком хорошо знал Эрнеста, чтобы попасться на его ораторские штучки и позволить сбить себя с толку. – Чистота отношений? Да если бы они были чистыми, я бы тебе слова не сказал! Ты просто сходишь с ума по этой женщине, Эрнест. Ради всего святого, признай это!»

«Единственное, о чем идет речь, – это асексуальное объятие в конце сеанса. Я держу ситуацию под контролем. Да, она фигурирует в моих фантазиях. Это я признаю. Но они так и останутся фантазиями».

«Я буквально вижу, как ее фантазии и твои фантазии сплетаются в страстном менуэте там, в стране фантазий. Эрнест, успокой меня, скажи мне правду. Только это? Никаких других прикосновений? Когда вы сидите на кушетке? Безобидный поцелуй?»

Эрнест вдруг вспомнил, как ласкал мягкие волосы Каролин, когда она прижималась к нему. Но он знал, что друг не только не поймет его, но и опошлит эту ситуацию. «Нет, только это. Больше никаких контактов. Поверь мне, Пол, я провожу отличную терапию с этой женщиной. Все под контролем».

«Если бы я так думал, я бы не стал изводить тебя вопросами. В этой женщине есть что-то такое, чего я не могу понять. Почему она продолжает давить на тебя вот так сеанс за сеансом. Даже после того, как ты расставил все точки над „i“. Или тебе показалось, что ты их расставил. Я не сомневаюсь в том, что ты великолепен, – кто бы смог устоять против такого красавца-мужчины. Нет, происходит что-то другое. Я уверен, ты сам подталкиваешь ее… Хочешь совет, Эрнест? Так вот, я рекомендую тебе бросить все это. Сейчас же! Передай ее женщине-терапевту. И прекрати этот свой эксперимент с самораскрытием! Или откровенничай с мужчинами-пациентами – по крайней мере, пока».

Когда Пол повесил трубку, Эрнест принялся мерить шагами кабинет. Он всегда говорил Полу правду, и, обманув его, он почувствовал себя одиноким. Чтобы отвлечься, он занялся корреспонденцией. Чтобы продлить страхование от профессиональной небрежности, он должен был заполнить анкету, изобилующую вопросами относительно его взаимоотношений с пациентами. Вопросы были сформулированы предельно четко. Вы когда-либо прикасались к пациентам? Если да, то как? И к женщинам, и к мужчинам? Как долго? К каким частям тела вы прикасались? Прикасался ли он когда-нибудь к груди, ягодицам или другим интимным частям тела пациентов? Эрнест боролся с искушением порвать опросник в клочья. Но не осмелился. В эти времена бурных судебных разбирательств никто не осмеливался заниматься терапевтической практикой без страхования от профессиональной небрежности. Он снова взял в руки анкету и ответил «да» на вопрос «Вы когда-либо прикасались к пациентам?» На вопрос «Если да, то как?» он ответил: «Только рукопожатие». На все остальные вопросы он ответил «нет».

После этого Эрнест открыл карту Каролин, чтобы подготовиться к сеансу. На мгновение его мысли вернулись к разговору с Полом. Передать Каролин терапевту-женщине? Она не согласится. Прекратить эксперимент? Зачем? Эксперимент идет, он продолжается. Перестать быть откровенным с пациентами? Никогда! Истина привела меня сюда, истина и поможет найти выход!

В пятницу вечером, прежде чем запереть офис, Маршал оглядел любимые вещи. Все было на месте: в полированной горке розового дерева мерцали бокалы для шерри на изогнутых ножках, светилось Золотое Кольцо Времени. Но ничто не могло развеять его мрачное настроение или ослабить напряжение, сковавшее его горло.

Закрыв дверь, он остановился и попытался проанализировать причины своего беспокойства. Оно было вызвано не только предстоящей встречей с Шелли в «Avocado Joe's» через три часа, хотя, видит бог, он действительно волновался по этому поводу. Нет, была другая причина: Адриана. В начале недели она снова не пришла на сеанс и не позвонила, чтобы отменить его. Маршал был сбит с толку. Просто в голове не укладывается: с ее воспитанием и общественным положением Адриана просто не может себя так вести. Маршал заплатил себе очередные двести долларов из полученной от Питера суммы, и на этот раз сомнения его не мучили. Он сразу же позвонил Адриане и попросил ее связаться с ним как можно скорее.