Ну не кретин ли?

Свое тогдашнее мировоззрение сейчас я оцениваю, как какую-то шнягу.

Я жил в моменте.

А потом Лера со мной развелась. Папа умер… Потери меняют нашу жизнь до неузнаваемости. Но вот я начинаю разговаривать с Лерой и во мне снова просыпается этот понтастый олух. Почему так происходит?

— А это что?

Лера притормаживает у двери мужского туалета, на котором скотчем приклеен лист А4, где жирно напечатано: консульство США в “Одном месте”.

— Да мы с Максом сегодня угорали.

— Так это твое творчество? — удивляется Лера, указывая пальцем на дверь.

— Творчество, — смеюсь, вспоминая лицо Макса, когда тот вернулся из толчка. — Лосев сказал, что их опять обломали с визой в Америку, — объясняю, в чем суть прикола.

Макс был расстроен из-за очередного облома, ведь американская виза открывает путь на Маршалловы и Марианские острова, где Лосевы планировали побывать после автопутешествия по Штатам. Но пока не судьба.

— А где ты принтер нашел? — с подозрением спрашивает Лера.

— В администрации.

— Ясно.

Я напрягаюсь – вдруг ей уже известно, кто тут Биг Босс в леопардовых штанах.

С другой стороны, Лера бы не стала молчать. Мы оба импульсивные – сначала говорим, потом думаем. Только за сегодня уже дважды поругались. Хладнокровие не в ее характере.

И мне бы уже признаться ей, только после Лериных слов совсем не хочется.

Тупой лагерь для переростков…

В общем-то, она права.

— Нам туда, — веду Леру к другой двери и достаю из кармана связку ключей.

— Что это? — она застывает на пороге душевой, где автоматически загорается свет.

— Вип-спа, — я шире открываю дверь, приглашая ее внутрь.

— Откуда ключи? — Лера не торопится.

— Заходи уже, — мягко подталкиваю ее в спину.

Закрыв дверь, сваливаю вещи на стиральную машину и осматриваюсь. Похоже, с тех пор, как я тут мылся, сюда больше никто не заходил. Видимо, сотрудники решили воспользоваться общей душевой, где есть несколько отдельных кабинок.

— Что ты делаешь?

Лера в шоке наблюдает, как я достаю из рюкзака и запихиваю в барабан штаны, которые ей так не понравились, и все остальное.

— Э-м-м… Хочу постирать свои шмотки.

— Неужели ты освоил стиральную машину?

— Я много чего освоил. У меня была куча времени.

Насыпав порошок, убираю пачку в деревянный шкаф под раковиной и выставляю самый быстрый режим. Из того же шкафа достаю упаковки с одноразовым шампунем и гелем для душа.

— Ты ведешь себя тут, как у себя дома, — скептически замечает Лера, забирая у меня пакетики.

— Мой дом – планета, — предпочитаю отшутиться.

— Как у Маленького Принца? — она шмыгает своим красным носом.

И глаза у нее покрасневшие, стеклянные, с воспаленными сосудами. Под ними чернота, как у панды.

— Нет, как у бродяги. Как видишь, я не отвечаю за тех, кого приручил, — отвечаю, хрустя костяшками.

Руки чешутся – так хочется прикоснуться ней, обнять и долго-долго стоять, просто держа ее в объятиях. Только к ней хрен подступишься. Разве что мне снова надо довести ее до истерики, но это такое…

— Бакс выглядит счастливым.

— С собаками проще, чем с людьми.

Полоснув по моему лицу острым взглядом, Лера говорит:

— Ты закончил?

— Да. Вот. Наденешь. — Указываю на стопку одежды на стиралке. — Ты в этом утонешь, но лучше, чем ничего.

— Вещи Макса?

— Мои.

— Ты, вроде бы, не брал с собой ничего, — хмурится Лера.

Понимаю. Будь я на её месте, у меня бы тоже возникло много вопросов.

— Ну кое-что взял, — пожимаю плечами.

— Ладно. Спасибо. Дальше я сама, — намекает, чтобы я выметался.

— Ты меня стесняешься?

— Тëм? — нетерпеливо произносит она.

— Мойся. Не торопись. Я на улице подожду.