Профессор смеялся и язвил беспрерывно и над всеми: от него трудно было услышать фразу без сарказма.

– Почему вы всё время шутите? – не выдержал серьёзный Митр-Олень.

– Вылетевшее слово без жала – просто муха. Разве мне, старой змее, – трудно?

Профессор Эксмин любил приговаривать, ставя низкий балл:

– Сами потом благодарить будете! – чем вызывал дополнительный эмоциональный всплеск у студента, и без того раздражённого плохой оценкой. Чего, собственно, профессор и добивался, гадюка ядовитая.

Эксмин обожал всякие испытания и провокации – вот и сейчас он обратился к аудитории.

– Делаю вызов, – профессор сделал паузу, – и предлагаю достойно ответить! Юмор важен, но убедительность ценнее.

Все заёрзали и напряглись лицами – для большей умственной сосредоточенности.

– Если вы такой умный, то почему такой бедный? – надменно бросил в зал профессор.

Молчаливая пауза. Все лихорадочно ищут в пустых головах: чем срезать сэра Эксмина?

– Умный слишком мудр, чтобы попасться в капкан богатства, – неожиданно сказала Никки.

– О чём вы говорите? – весьма натурально удивился Эксмин. – Зависть к богатым живёт в большинстве сердец.

– Глупым быть ещё хуже, чем богатым, – кивнула Никки. – Но сердце умного полно жалости к богачам.

– Как можно жалеть людей, у которых так много денег и возможностей их потратить? – возразил Эксмин.

– Тратить деньги – труд, занимающий всё время, – улыбнулась девушка. – Богатство пожирает жизнь человека.

– Все мечтают разбогатеть и жить в вечном празднике, – заявил профессор.

– Праздные люди мертвы в течение всей своей долгой жизни, – парировала Никки.

В диалог вмешался Вольдемар:

– Это мысль Томаса Фуллера, историка и биографа.

Профессор удивлённо спросил, выходя из полемического образа:

– Зачем же вы сами так разбогатели? Не жалко себя?

Студенты заинтересованно обернулись на юную королеву.

– Жалко, – тихо и серьёзно сказала Никки. – Я жертвую собой.

Неожиданно её голос дрогнул.

Аудитория зашушукалась. Смешно никому не было.

Профессор Эксмин внимательно посмотрел на девушку и сказал:

– Мисс Гринвич, вы меня убедили. Вы достойны «серебряной мудрой змеи»!

Все зашумели. До этого аудитории доставались лишь поощрительные титулы «медного ужа», «чугунной пиявки» и совсем уж никчёмного «резинового головастика».

Профессор сходил к кафедре и вернулся с редчайшим призом – витой змейкой.

– Присваиваю вам почетное звание «Серебряной змеи»… с сапфировыми глазами! – не сдержавшись, добавил Эксмин. Всё-таки был, был профессор интеллектологии тонким ценителем женской красоты!

На следующий день директор Милич объявил студентам: в Колледже появился штатный психоаналитик и психолог.

– Чтобы познакомиться, доктор Фростман индивидуально побеседует с каждым, – сказал директор Милич и кивнул крупному седовласому мужчине в очках и мешковатом костюме с хорошо пережёванным ярким галстуком. Доктор имел глубокоморщинистое лицо и подбородок, неровно изрытый возрастом.

Никки лишь мельком глянула на нового сотрудника Колледжа – и снова углубилась в свои мысли и завтрак. Но ей пришлось познакомиться с доктором Фростманом поближе в тот же день.

За ней заявился директорский кентавр и лично проводил девушку в кабинет штатного психоаналитика.

– Рад вас видеть, мисс Гринвич! – Эту приветливую фразу доктор Фростман сказал таким равнодушным голосом, что Никки сразу насторожилась.

Доктор закурил сигарету и окутался клубами волокнистого дыма. Вентиляторы работали исправно, но едкий запах горелых растений всё равно заставил Никки поморщиться.

Какая-то машинка на столе доктора мерно и раздражающе постукивала.