— То же самое могу сказать про тебя: любила бы — вышла за тебя замуж.

— Да, но я в отличие от тебя не ставлю тебе ультиматумы не видеться с ней.

— Вообще-то у нас почти семья, — нашелся что ответить я.

— Угу, как же, тебе насрать на дочек.

— Это не так. Но я не буду сейчас спорить с тобой на эту тему. Ну что, по рукам?

— Нет!

Вот же упрямый баран! Точно его фамилия ему дана не зря, а в награду за доблестную службу своему нраву.

Я пожал плечами и подошел к Артуру.

— Фас? — спросил меня адвокат.

— Да. Разорви его!

А сам удобно расположился в кресле и рассуждал, что буду говорить Кукушкиной. Придумывал разные варианты, но так ничего толкового в голову не пришло.

После приговора я подошел к довольному Артуру:

— Мне срочно нужна ищейка.

— А что с Веней не так? — удивился он.

— С Веней? — я открыл телефон, нашел в контактах «Веня» и вздохнул: — А лучше никого нет?

— Круче Веника? Ну не знаю. Не встречал. К тому же он с вами столько лет работает…

— Ладно. Спасибо за работу. Хорошо ты его уделал, но мне его сегодня что-то жалко стало.

— Чего это? Баранов получил по заслугам! Нечего совать свое рыло, куда не просят.

— Тоже верно. Ладно, я уехал!

Я вышел из суда и сел в машину. Да, что-то у меня совсем не получается пока разруливать проблемы, которые натворил Данила без души. Эта мясорубка работает на такой скорости, что просто так ее не остановишь. Ладно, буду потихоньку действовать. Всего слона все равно сразу не проглотить, и есть его надо по кусочкам. Вот и приступим. Кстати, о завтраке! Я посмотрел в окно. Где это мы? На Люсиновской?

— Давай на Пятницкую! — приказал я водителю.

Раньше я обожал эту улицу. Что ни говори, но она мне была самая родная. Мои родители жили в пяти минутах от Новокузнецкой. И мне захотелось пройтись и поглазеть по сторонам. Может, даже в свой подъезд зайти? Хотя зачем? Он давно уже не мой. Отец купил большую квартиру у Кремля, когда я был в пятом классе. Вернее, когда Даша была в пятом классе. Но она все равно ездила в старую школу, потому что там были самые лучшие подруги на свете. И ведь она никогда не усомнилась в этом. А сейчас? Нет, ну то, что они без души творили, — это одно. Но неужели сейчас они смогли бы навредить мне или Кукушкиной?

Я вышел из машины, сказал водителю припарковаться и ждать меня. Сам пошел гулять по любимому району. За десять лет тут мало что изменилось. Да, новые рестораны, новая плитка на полу, но старые фонари и те же здания. А ведь они нас всех перестоят!

Я даже забыл о том, что хотел есть, и вспомнил, только когда откуда-то сверху запахло сдобой. Кафешка оказалась маленькой, но уютной. Я заказал латте и большую пиццу. Официантка подала мне и попросила автограф:

— Я подписана на ваш «Dashbook» уже много лет и мне очень нравится, как вы ведете бизнес. Хочу быть похожей на вас.

Я расписался на одноразовом меню и сказал ей:

— Не нужно. Живи для себя и будь похожа на себя.

Она много раз покивала, сжимая в руках бумажку с автографом, и сдерживая слезы в глазах.

А меня чуть не стошнило от своих слов.

Где я этого набрался? Даша, хоть и была бойкой девушкой, но никогда не кривила душой. Неужели я все это сейчас говорю по инерции? Потому что Данила это делал, и это тело еще не привыкло вести себя по-другому. Вот даже взять то, как я сейчас сижу: вальяжно, закинув правый ботинок на колено левой ноги, пренебрежительно рассматривая посетителей, считая себя пупом земли! Фу! Мне стало противно от самого себя и я, оставив щедрые чаевые, выбежал из кафе.

На улице как-то резко похолодало, а может, это льдинки в моей душе размораживались и кололи мне душу, но к машине я возвращался быстрым шагом и, сев, попросил водителя посильней включить обогрев. Мне панически не хватало тепла. И в физическом, и в моральном смысле. Моя душа жаждала общения.