Какого черта она себе позволяет? Даша читала, что так иногда мужчины избавляются от женщин и самый большой страх неженатого мужика — чтобы женщина осталась у него до утра. Что только они не придумывают, чтобы отправить ее домой! Но тут получается, от меня, от мужика, пытаются отделаться.

— Я просто собиралась сейчас сварить девчонкам по кружке какао и завалиться спать, — она посмотрела на часы, — уже начало одиннадцатого.

Она направилась на кухню и я поплелся за ней.

— Я тоже не откажусь от какао. Мне мама всегда в детстве его варила, — улыбнулся я и сразу вспомнил маму.

Интересно, как она там? И что я натворил такого, что мы не общаемся?

— А ты так и не помирился с ней, — то ли спросила, то ли подтвердила Кукушкина и налила в кастрюлю молоко.

— Собираюсь, — вздохнул я.

Она резко повернулась ко мне:

— Серьезно?

— Да.

В прошлой жизни Даша тоже поссорилась с мамой. Мой отец — Геннадий Горячев, который вырастил и воспитал меня, оказался мне не родным. Даша узнала это когда его не стало и мама вернулась — или заново начала отношения — с человеком, который был моим родным отцом. Мама утверждала, что Горячев знал о том, что я — Даша ему неродная, но любил и воспитывал как свою дочь.

Но Даша простить маме такого обмана не смогла, и они поссорились. Отец еще за три месяца до смерти успел разрешить все финансовые и юридические дела, поделил имущество, и Даше, кроме солидного капитала, достался двухэтажный дом на Сицилии, куда она и укатила на год. Там она наслаждалась морем и пыталась разобраться в своей жизни.

С мамой они помирились, но нового отца она так и не приняла и отношения у них все равно были натянутые.

Что же произошло в семье Данилы, я не знал. Ну, очевидно, Горячев не мой отец. Возможно, я так же не захотел принимать родного и по этой причине мы не общаемся? Но нет, где-то в статьях или от Галки я помнил, что ушел из дома в четырнадцать. Интересно, где я жил? И как меня не забрали в детский дом?

Нет, похоже, я натворил тут дел похлеще непринятия родного отца…

— Когда ты собираешься это сделать?

Я пожал плечами:

— Понимаешь, я хочу помириться. Но не знаю как. Может, ты мне поможешь?

Настя обрадовалась! Наконец-то я увидел эту женщину счастливой: ее глаза загорелись, она запрыгала и захлопала в ладоши:

— Конечно, смогу, конечно!

— Вы что, видитесь? — спросил я.

— Конечно! — она удивленно посмотрела на меня. — Она девочек обожает, они ее, да и ко мне хорошо относится…

— Понятно, — только и нашел, что ответить я.

— Давай я приглашу ее на обед во вторник? Завтра у меня ночная смена, я приду утром и приготовлю все!

Ночная смена? Это что еще за новости? Моя женщина, мать моих дочек, работает в ночную смену? Интересно где?

Нет, этот вопрос я задал себе и решил сразу же, как узнаю, есть ли у меня знакомый сыщик, узнать все про Кукушкину. Ну не мог я сейчас подойти к ней и сказать: «Эй, какая ночная смена? Ты о чем, вообще?»

— Хорошо, — согласился я, — давай во вторник вечером. Только не надо ничего готовить. Я все закажу из ресторана.

Кукушкина сникла. Вообще, я смотрел на Настю и поражался. Она как открытая книга, все эмоции на лице, не нужно ни о чем беспокоиться. А-то я думал, что с женщинами сложно, они додумывают сами не пойми что, говорят одно, а мечтают о другом… Но с Настей оказалось очень просто.

— Боишься, что недостаточно вкусно приготовлю? Или не того оттенка скатерть постелю на стол?

— Да ну, боже ты мой! Просто зачем тебе готовить? Тем более, после ночной смены?

— Потому что я хочу! — топнула ногой Настя. — Хочу порадовать твою прекрасную маму! Хочу, чтобы она с нами и с девочками посидела за красиво накрытым столом. Хочу приготовить ее любимый салат!