Ирина сжала кулаки и приняла входящий вызов.

– Да, мама. Привет.

– Доброе утро, Ирэн. – Сухой голос, холодящий не хуже могильной плиты, опять принес ненавистное «Ирэн». – Ужин в двадцать ноль-ноль. Отправьтесь пораньше, и пусть Игорь не гонит.

«Какое рафинированное и церемониальное начало беседы», – подумала Ирина, поймав себя на том, что боится пошевелиться.

– Мы можем приехать в четверг, сразу на юбилей?

– Чтобы вы напоминали нечёсаных собак на выставке?

– Мы люди, а не… – Ирина осеклась, вспомнив историю, присланную гинекологом из Иркутска. – Кто-то и к собакам тянется, знаешь ли.

– Вот вечером и проверим. Я жду, Ирэн.

Разговор оборвался вполне обычным образом: мать отключилась, посчитав, что сказала всё необходимое. Ирина отложила смартфон и повесила голову на руки. В висках пульсировало.

– Я тебя тоже ненавижу, мама.

День к вечеру грозил стать еще тоскливее.

Игорь хлопнул дверью «мазды» и потянулся. Прокаленный солнцем воздух казался хрусталем. Дышалось свободно, до звона в легких. Этим Красногорск сильно отличался от Москвы, хоть и вплотную примыкал к мегаполису с северо-запада. В животе заворчало, и Игорь поморщился. А всё потому, что он рванул на работу без завтрака.

Так случалось всякий раз, когда они с Ириной накануне занимались сексом. Они заявлялись на кухню, по очереди или одновременно, без разницы, а потом их взгляды тяжелели. Возникавшая неловкость забиралась куда-то в горло и раздувалась там, не давая ходу кофе и бутербродам. И он сбегал. Что угодно, лишь бы не чувствовать себя распоследним подлецом.

Но именно так он себя и ощущал. Человеком, чья естественная потребность причиняла страдание.

Игорь с сожалением посмотрел на золотые арки «Макдоналдса», отраду бульвара Космонавтов, и поднялся по ступеням «Дейнократа». Табличка с гравировкой «Красногорское архитектурное бюро "Дейнократ"» привычно отозвалась в сердце гордостью.

Не успел он зайти, как ему тут же вцепились в загривок.

– Муратов, где тебя носит? На двадцать минут опоздал.

Игорь обернулся. К нему направлялся Лукин. Лысина кадровика, покрытая десантом из капелек пота, приковывала взгляд. А еще этот тип, разменявший пятый десяток, мнил себя карающей десницей Стасова, генерального директора «Дейнократа».

«И зад он тобой тоже подтирает», – не без злорадства подумал Игорь, но вслух сказал совершенно другое:

– Волоколамка.

– И что на Волоколамке? Черти оргию устроили? Жена всё еще Некрасова?

Игорь нахмурился:

– Твое-то какое дело?

– Мало ли. Вдруг сжалилась и, наконец, взяла фамилию мужика.

– Отвали, Антон.

Лукин смягчился и чуть втянул голову, отчего напомнил один сплошной живот с коротенькими ручками и ножками.

– Не ерепенься, Муратов. Я персональные данные обновляю. Так что, изменения есть?

– Нет, господи ты боже мой! Ты бы первым об этом узнал. Засранец.

Изобразив нечто среднее между смехом и хлюпаньем канализационной трубы, Лукин двинулся по офису, сея неудобные вопросы направо и налево. Мамонову, раскрашивавшему у себя за столом пластиковый венчик, в котором с трудом угадывалось схематическое дерево, досталось привычное: «Когда Иисусу бороду вернешь, хиппи?»

– Придурок, – пробормотал Игорь.

Сократив рукопожатия до торопливых кивков, он прошел к себе в кабинет. Там взгромоздил портфель и тубус на рабочий стол, потеснив папки и Лалу, маленькую гавайскую танцовщицу, чьи бёдра знали его указательный палец лучше, чем собственные. Вынул из футляра чертежи площади «Джиолетто Молла», бизнес-центра, чьи первые родовые потуги в виде закладки фундамента были назначены на второй квартал следующего года.