Уеду!

Уеду в солнечную Славию, сбегу от ветров и дождей туда, где золотятся поля пшеницы и шумят сосновые леса. Или во Франкию, к ласковому морю и любвеобильным красавцам-мужчинам.

Захотелось горячего шоколада и сказочных приключений. Желание разочарованной женщины – непреложный закон.

_______

Примечание авторов: фамилии знатных родов в Галлии оканчиваются на -инг или -енг. Но знать тоже бывает разная. Есть высшая аристократия, приближенная к королю. Это потомки двенадцати родов – основателей Галлии. У Оливии и вовсе нет фамилии и документов, она сирота, выросшая на улице. Но ростовщику она представляется как аристократка

И снова – невольное воспоминание об Огюсте. Это он меня пристрастил к шоколаду с те далёкие времена, когда мы были вместе. То есть это я так думала, что мы вместе, что мы партнёры. А Шардан, вероятнее всего, считал меня кем-то вроде живой игрушки. Кудрявой болонки или пушистого котёнка. Забавно и мило – а как надоест, можно выкинуть на улицу.

Что ж, нельзя отрицать, что времена были славные, весёлые. Деньги широкой рекой текли сквозь красивые длинные пальцы Огюста. Жизнь рядом с ним казалась мне праздником

Мы всегда просыпались за полдень, лениво завтракали в постели, не забывая при этом заниматься всякими совершенно восхитительными вещами. Любовником он был умелым и чутким, и фантазией обладал невероятно богатой. С ним не было скучно.Ближе к вечеру мы выползали в вечные сумерки Льена, потом шатались по городу, гуляли по улицам и паркам.

Каждый день он таскал меня в фехтовальный салон, где, переодевшись в мужской костюм, я училась владеть шпагой. Признаю́: победы в коротких, но ожесточённых уличных стычках, которые вполне могли стоить мне жизни – тоже заслуга франкийца.

Мы посещали спектакли в театрах, знакомясь там с пёстрой столичной публикой. Огюст сиял белозубой улыбкой, ухаживал за пышнотелыми жёнами крупных чиновников и всегда представлял меня младшей сестрой. Ночная жизнь высшего света – это балы и приёмы, искристый коктейль лёгкого флирта и ничего не значащих разговоров. И повод продемонстрировать публике новый наряд. Я ни в чём тогда себе не отказывала.

Уже тогда я понимала, что Огюст не просто так вращался в этом обществе. Информация – вот его главный хлеб. А нелюбимые и стареющие жёны, некрасивые дочери, терпевшие прихоти седовласых глав семейства – самый лучший источник. Я же была прикрытием, ширмой, отвлекающим фактором. Тогда мне казалось всё это игрой, увлекательной и забавной. А Огюст был таким милым, беспечным и легкомысленным…

Поздний ужин тоже был частью ежедневного ритуала. Чаще всего мы с Огюстом заходили «Шоколадную розу», где подавали удивительные пирожные: крохотные корзиночки с шоколадом и свежими фруктами, нежные эклеры с масляным кремом, тающим на языке, восхитительные миндальные тарталетки с лесными ягодами и орехами. Кстати, кофейня эта была на улице Трёх Ветров, и её частенько посещали высокие королевские чиновники со своими большими семьями. Очевидно, именно эта причина и сделала «Шоколадную розу» нашим с франкийцем любимым кафе.

И конечно же – именно там варили лучший в Льене горячий шоколад. Туда я, разумеется, и направилась.

Заняв свой излюбленный столик в уголке возле огромного, в пол, окна, отдала мокрый зонт в руки швейцара и заказала горячий шоколад и пирожные с солёной карамелью. Выглядела я вполне прилично, чёрное платье, может, и привлекало внимание своим контрастом с нарядами посетителей, но заставляло также вспоминать о приличиях, защищая от любопытных взглядов.