Волею короля нынче «ночных работниц столицы» ждал Исправительный дом. И долгие годы воспитательных работ во славу короны. Воздержание, умеренная во всех отношениях жизнь праведников и тяжёлый труд на благо Галлии.

Та же каторга, только с принципами и идеями. Каторжанам хотя бы не читают морали и не «перевоспитывают»: в зубы кирку – иди отрабатывай совершенные преступления и постарайся не сдохнуть. Никаких пресных рож, никаких благостных, восхваляющих короля песнопений перед приёмами пищи и обязательных молебнов. Магическое клеймо на плече, и будьте любезны, страдайте, трудитесь и держите приличное лицо.

По самым оптимистичным подсчётам я уже заработала лет двадцать «воспитательных работ». Раздери дохлые крысы этого изобретательного демона Оберлинга с его «гениальными» идеями!

Пнув грязную дверь, ведущую в глубь моих личных «покоев», я хмыкнула. Простейший замок—“лягушка» легко останавливал всякую любопытную мелочь и просто любителей поживиться. Поизносился народишко, поистёрся.

Галлия уже не та, что при Браенге, ох, не та. Не сказать, что я тоскую по прежним временам, но покойный наш канцлер мне нравится куда больше, чем господин, которого нынче называют Оком Короля.

Старый кот Лорд Браенг всегда отличался умеренной гибкостью в принципах. Попасть в сети ловчих ещё лет десять назад в наших кругах считалось пусть и досадной, но не смертельной оплошностью. Канцлер легко соглашался на встречу и с удовольствием торговался, заключая весьма выгодные для обеих сторон сделки. И все были довольны!

Достав из пояса универсальную отмычку, я щёлкнула старым замком. Ключ от двери у меня тоже был. Но так привычнее. Толкнув свою дверь, я шагнула в потёмки «меблированной комнаты». Острый запах парфюма, замешенный на ароматах протухшего мяса. Дохлые крысы, я снова забыла отдать хозяйским кошкам остатки своего ужина. Когда я уже научусь не оставлять на ночь еду на столе? Никогда. С этим сто́ит смириться.

По младости лет я не попадалась в когтистые лапы покойного канцлера, но Огюст мне рассказывал, как именно ему пришлось отработать свой должок. За «случайно найденные» в сейфе загородного дома одного из высоких чиновников документы канцлер выписал ему индульгенцию, да ещё и приплатил.

При нынешнем короле Алистере подобное было немыслимо. Редкостный зануда. Мне сразу вспомнился фотопортрет на стене. Нет, с таким точно не выйдет договориться. Тяжёлый взгляд Их Величества словно бы вопрошал: «А достаточно ли ты скромна и прилежна, моя дорогая Оливия?» Честное слово, уж лучше общаться кем-нибудь из господ Оберлингов. Тем более что по Льену ходили упорные слухи о слабости братьев к женскому полу.

Хотя оба они – страшные люди. Боюсь, моих достоинств не хватит, чтобы их впечатлить. Лучше не попадаться им в руки…

Зажёгся тусклый светильник под потолком. Тихо скрипнули половицы дощатого пола. Тёмные шторки на узком окне кивнули приветственным взмахом. Ну… хоть кто-то мне рад.

Наверное, жильём стоило озаботиться при прежней власти, но тогда я летала ещё не столь высоко. А сейчас уже поздно. Мой удел – тёплый угол в меблированных комнатах мадам Росси, в сером доме на углу двух грязных улиц Старого Квартала. Я ей исправно плачу в положенный срок, а она не спрашивает, почему я вернулась серьёзно за полночь и где меня дохлые крысы носили. Деньги-то не пахнут.

Определенно мадам считает меня одной из «ночных пташек» Льена. Она в чем-то права – я птица ночная. Вот только пока я ласкаю замки крепких сейфов, клиенты мои крепко спят. До тех пор, пока хозяйка об этом не подозревает, можно жить спокойно. Но это, увы, не вечно. Вполне вероятно, что уже через пару месяцев это жильё тоже придётся сменить. Никто не рискнёт связываться с настоящей воровкой.