Спор крутился вокруг Кости. Романов пытался доказать, что чувствует его гнилую душонку, и умолял послать Лешего, не обращая внимания на связи и попытки родителей свести нас. Я чувствовала себя глупо от ощущения, что злость Влада заставляет сердце взволнованно учащать ритм. Подсознание пыталось обманывать и воспринимать ее как ревность, поэтому приходилось усилиями воли включать разум. Даже если это ревность, то всего лишь братская.

— Второй подъезд, — сказала я таксисту, расстегнула ремень и повернулась к другу. — Все, Романов, прекращай бурчать. Побереги нервы, у тебя сегодня важный день.

— Важный, — Влад покачал головой. — Лис, и я очень хочу, чтобы в этот важный день ты была рядом.

Если ты про бой, дорогой мой друг, то когда было иначе? Но как тебе объяснить, что твое предложение другой девушке — последнее, чему я хочу стать свидетелем. Пытаешься убедить меня в неискренности Лешего, а сам не видишь, с кем хочешь связать жизнь.

Я снова проглотила упрек, понимая, что тоже необъективна. Да, я искренне считала, что Лера — меркантильная змея, но за руку-то я ее не ловила, а значит, и сама могла злиться из-за банальной ревности. Вот только совсем не сестринской…

— Спасибо! — я улыбнулась таксисту и схватилась за дверную ручку.

— Ли-и-ис? — вкрадчиво протянул Влад.

Обернулась, вздохнула и наклонилась, чтобы коротко чмокнуть колючую небритую щеку. Сердце привычно заныло.

— Вот так хорошо, — довольно кивнул Романов, — и не дуйся. А этот твой Костя пусть только покажется на глаза — отправится в нокаут.

— И где же твоя спортивная этика? — фыркнула я. — Он меньше тебя в три раза. И слабее.

— Именно поэтому он тебе не подходит, — категорично заявил Влад. — Все, Лис. Жду в клубе в восемь. Кабинет Геры в твоем распоряжении. Помнишь про королевские розы? Белые.

Я устало кивнула. Лера обладала изысканным вкусом на цветы, а из-за того, что Влад перед боем будет занят, за букетом для предложения поеду я. И кто бы знал, как горько и тошно от одной только мысли об этом.

Влад послал мне воздушный поцелуй и назвал таксисту адрес клуба. Такси уже скрылось за поворотом, а я все задумчиво смотрела ему вслед и пыталась собрать расплывшиеся мысли.

На горизонте клубились черные тучи. Теплый ветер усиливался и хлестал резкими порывами. Зонта с собой не было, но я решила не возвращаться в квартиру и прогуляться по району, чтобы усмирить кружившие коршунами мысли. Сначала показалось, что я добилась успеха, но стоило закрыть за собой дверь квартиры, как обострилось колкое ощущение одиночества.

Влад женится. Он и правда женится. Внутри медленно и болезненно умирала привычная надежда, что все изменится. Что мои неразделенные чувства чудесным образом окажутся взаимными или, на худой конец, я раз и навсегда избавлюсь от них. Но ни первого, ни второго не произошло.

Крохотный коридор утопал в удушливой темноте. Я спиной прислонилась к двери и глубоко задышала, чтобы успокоиться.

Простояла так несколько минут, опираясь о высокий комод, а потом в голень уткнулась пушистая морда Снежка. Белоснежный кот громко замурчал, и все попытки взять себя в руки неожиданно рухнули. Не заботясь о чистоте светло-бежевых брюк, я села прямо на входной коврик, прижала к груди Снежка, зарылась носом в шерсть и заревела. Совсем не женственно, громко и унизительно.

— Почему? — всхлипывала я глухо. — Почему все так?

Руки дрожали.

Мы подружились с Владом в детском саду. Моя семья была богатой, но, когда мне исполнилось пять, папин бизнес рухнул, и нам пришлось переехать в провинциальный городок из столицы. Я смутно помню те времена, но свою первую встречу с Владом в детском саду вряд ли смогу забыть. Тощий сутулый мальчишка не дружил ни с кем в группе, дети обзывали его слабаком и не пускали играть. Я была новенькой, замкнутой и неактивной, но к Владу почему-то потянулась. Мы подружились в первый же день и с тех пор никогда не расставались. Вместе в школу, одиннадцать лет за одной партой, пять лет в одном в институте, его первые шаги в спорте, мои — в карьере, первые поражения, раны, драки, провалы и удачи — мы все проживали вместе. Мы знали друг о друге больше, чем наши семьи знали о нас. Всю жизнь, которую я помнила, он был рядом, и всю жизнь я бережно хранила внутри болезненные безответные чувства, а он продолжал называть меня «лучшим другом» и «сестренкой», гонять моих ухажеров и сводить с ума.