И здесь тоже прямо во льду стояли бочки. И не во всех было соленое мясо. Некоторые из них были с мочеными яблоками, в некоторых был уже готовый яблочный сидр. Я вот тоже собиралась мочить яблоки. Но только это нужно делать с осенним урожаем. Летние яблоки категорически для этого не годятся. И это у меня впереди. Кстати мне тоже пригодится такая бочка. Те, что у меня есть, меньше по размеру.

Я останавливалась и снова шла дальше. Никто не задавал вопросов. Все поняли, что лучше помалкивать. Целее будут. Я дошла до конца кладовой и остановилась возле горы бочек. Они были пыльные и старые, стояли друг на дружке и было видно, что их давно не трогали.

– Это запасные. Ими не пользуются. Стоят на случай небывалой охотничьей удачи. Но ее уже давно не было, – пояснил мне кастелян, потому как повар хоть и шел с нами, но был сильно бледен.

Нда, переборщила я. Но это все нервы. Трупы, надписи. Столько всего навалилось и сразу. Перезимовала, называется, в тихой деревушке.

Я подошла к бочкам и поняла, что мы нашли.

– Поднимайте все бочки и ставьте их в противоположный угол. Как найдете тяжелую, откройте.

Я развернулась и уткнулась Роланду в широкую грудь. Не хочу я на это смотреть. А вот так вот стоять гораздо теплее и спокойнее, а меня еще и обняли. Вообще прекрасно. Это не потому что мне хочется прижиматься к нему. Нет. Просто холодно тут, а я так греюсь, уговаривала я сама себя.

За моей спиной слышались характерные звуки поднимаемых и передвигаемых бочек, пока я не услышала удивленных возглас.

– Бочка тяжелая!

– Она запечатана. Крышка вся залита воском. Дно тоже.

– Вот почему не было запаха. Холод и воск, – сказала я, по-прежнему не отрываясь от груди Роланда.

– Она же небольшая? Как он туда мог впихнуть тело?

У меня закружилась голова, и я вцепилась в рубашку Маркграфа.

– Он его что? Расчле…

– Роланд! Я хочу наверх!

– Да, прости. Вы дальше сами. Карл, мне подробный отчет, – и Роланд, подхватив меня на руки, понесся прочь из кладовки.

Не то чтобы я не могла дойти сама. Нет, я бы справилась. Но мне очень нравится, когда меня на руках носят. Вообще самый замечательный способ успокоить ведьму – это взять ее на ручки, прижать к сильному телу и прошептать, что все непременно будет хорошо. Потом усадить в кресло, дать горячий напиток и укутать в плед. А вот сапоги то с меня зачем стаскивать? А ноги размять? Ну, тоже не плохо. Что это за гадость варит ваш повар? Как это называется? Пуаре? Фу, мерзость. Бодрит? Ну, ну. Листья шиповника, боярышника и земляники подошли бы лучше. Но пусть будет пуаре. Это грушевый сидр? Нет, не пробовала.

И вот уже комната уютная до невозможности и Роланд, усевшийся рядом с креслом на большую шкуру медведя, кажется милым и домашним котиком. И камин так здорово трещит поленьями. И кажется, что я дома.

А потом мне принялись рассказывать смешную историю про способ изобретения сидра. Якобы один король, обладатель огромной задницы, случайно уселся на мешок с яблоками. И попа у этого славного короля была такой большой, что все яблоки в мешке раздавились просто всмятку.

Я расхохоталась и заявила, что быть этого не может.

– Да я серьезно тебе говорю. Его и прозвали Великим, исключительно из-за ширины его ну этой. Как бы ее поприличнее в твоем присутствии?

Я опять рассмеялась, так смешно он это рассказывал.

– Но ты сейчас пьешь горячий сидр с пряностями. А его именуют скорее восэйл.

И я уж было собиралась рассказать, что пряности туда нужно добавлять совсем другие, и я с удовольствием ему даже расскажу какие, но тут в комнату вошел хмурый Карл. За ним следом протиснулся Ганелон, который тут был скорей всего начальником военного гарнизона. Оба были мрачнее тучи перед дождем. Я спустила ноги с кресла и села ровно. Роланд тут же старательно укутал их в длинный плед, встал и только тогда обернулся к своим подчиненным.