– Уверены?

– Абсолютно. Посмотрите на раны. Именно такие и можно получить, напоровшись на эти колья.

Я подошла к телу и даже перевернула его, чтобы убедиться, что спереди оставлены такие же отверстия, что и со спины.

– Это же Питер! Он вечно тут болтался по кладбищу. Когда он пропал, его и не искал никто. Все удивлялись, как он зимует. Ведь его никто не кормил и в дом не пускал. Зачем он сюда полез?

– Думаю, что он не один сюда полез. Его пустили вперед. Как приманку. Ну, или он был тут, когда некто пришел на кладбище и начал нажимать на символы. А потом припустился первым к месту открытия входа и как итог – упал. Думал, что первым увидит сокровища, а попал в ловушку и спас тем самым того, кто это затеял. Мне кажется, дело было так.

– Я согласен. А что-то по остальным сказать сможете? – и Маркграф подошел к груде тел, сваленных как попало в двух углах склепа.

– Мне кажется, что существует некий механизм, который запускает эту ловушку. Тела лежат на кольях, но с первым нажатым символом, или с момента как мы выходим отсюда, пока не могу сказать точнее, ловушка снова приходит в движение.

– А тела сваливаются в кучу?

– Да. Как-то так.

– Сложный механизм и довольно древний.

– Сложный? Нет, не думаю. Парочка рычагов и шестеренок и вот вам вращающаяся смертельная ловушка.

– Смотрите, совсем старые скелеты почти. Тронь и они в прах рассеются. А вот эти относительно свежие. Выходит регулярно, у меня под самым носом, на моей земле, кто-то пытается расшифровать тайные надписи?

– Да. И уже не один десяток лет. Если вас это утешит, то это происходило и у ваших предков под самым носом. Вы не одиноки в своей близорукости.

– Нет, не утешит. Так. Давайте выбираться отсюда. И я не буду уничтожать ловушку. Вот нечего соваться в чужие секреты. Тем более на моем кладбище! – Роланд явно злился и в первую очередь на самого себя.

– Вы Маркграф. Вы закон на своей земле. Только перед тем как выбираться, может быть, надписи перечертим? И с трупами что делать будем?

– Трупы так оставим. Это кладбище. Будем считать, что они сами себя похоронили. Живым меньше хлопот.

– Их кто-то мог искать.

– Не думаю. Если бы искали, обратились бы в первую очередь к владельцу земли. Ко мне! – рявкнул, недовольный всем Роланд.

– Надписи?

– Да. Их нужно перечертить. Второй раз сюда лезть не хочется!

Я достала из кармана кусок бумаги и огрызок карандаша специально припасенные на этот случай. Я перерисовывала, старательно вырисовывая каждую палочку. А в это время руки Роланда легли мне на талию. Он прижался ко мне со спины и, наклонившись, смотрел мне через плечо.

Я вырисовывала птичку и наслаждалась его дыханием, теплом его тела и чувством защищенности, что дарили мне его руки. Только рисунки закончились, и я с сожалением подняла голову, оторвав глаза от бумаги.

Его губы были рядом с моими губами, и мне показалось, что меня сейчас поцелуют. Только вот Роланд отстранился и сказал.

– Выбираемся отсюда. Кладбище, трупы и старые склепы не место для…

– Для чего?

– Ни для чего! Давай на лестницу, Лика.

И чем ему кладбище не угодило? Прекрасное место. Тихое, спокойное. Никто ничего не видит, все соседи мертвы. Дивное место для первого поцелуя. Ведьме так сами праведники повелели целоваться исключительно на кладбищах. Ну, это я преувеличила чуть. Но, по сути… Так нет же. Сады с розами этим Маркграфам подавай. Ворчала я про себя, пока ползла вверх по лестнице.

На верху нас ждал хмурый и недовольный Брендан. Да что ж такое! Все кругом недовольные! Но вот на Брендона с его обидками у меня точно сил уже нет.