– Пекари как раз уходят первыми. Выпечка всегда нарасхват, да и черствеет к вечеру. А вот допоздна лавки открыты по двум причинам. Либо торговля шла весь день плохо, незадачливый торгаш пытается нацедить себе в карман последние монеты, когда конкуренты уже разошлись по домам. Либо торговля шла настолько хорошо, что времени на сборы просто не было. Заболтать каждого покупателя, всем уделить время, всучить товар… Работа не проще прочих, сама понимаешь. Не успеешь оглянуться, а вокруг уже темнота.

– И?

– Догадайся. Что может поджидать в темноте успешного торговца, который за день насобирал полные карманы монет? Особенно в таком месте, на периферии всей фаротской торговли? Уверен, обычно здесь дела идут ни шатко ни валко. Но сегодня толпа на этом базаре выросла раз в десять. А в толпе всегда можно найти как хороших людей, так и плохих. – Рик несколько смущенно потер пальцем нос. – И плохих, как правило, больше. Уж я-то знаю.

Райя скрестила руки на груди.

– Ты хочешь кого-то обокрасть? Не думаю, что от дополнительных монет будет толк…

– Отнюдь. – Юноша перебил ее. – Я хочу сделать так, чтобы кого-то не обокрали. Или хотя бы заставить в это поверить.

Это и лавкой-то нельзя было назвать – так, прилавок. Три длинных деревянных стола в форме буквы «П» были накрыты клеенкой. На ней теснилась куча всякой утвари, от глиняных кружек и тарелок до цветочных горшков и даже стульев, выстроенных башенкой чуть в стороне. За ними, вяло покачивая головой, стоял здоровенный вол, сейчас выступающий в роли подставки для стопки ковров. На одном из витых рогов покачивалась детская игрушка. И Рик был прав – когда они подошли, последние покупатели все еще теснились вокруг, роясь в кучах барахла.

Когда Райя удивилась, кому может понадобится весь этот хлам, Рик посмотрел на нее как на умалишенную.

– Не знаю, как устроено в обители Вильгельма, но среди обычных людей на подобную утварь всегда есть спрос. Особенно сегодня. Представь, какое количество кружек было побито в тавернах за последние часы? А скольким трактирщикам в ближайшее время понадобится еще десяток кувшинов для пива, тарелок, ложек и прочего? Эта полоска земли явно была не готова к тому, чтобы стать полноценным городом.

Девушка лишь буркнула в ответ:

– Я не живу в обители Вильгельма. Просто на той же улице.

Белоголовый закатил глаза.

Посреди импровизированной буквы «П», скрестив руки на животе сидела торговка. Над ней вяло покачивался отделанный белой бахромой зонтик. Издалека казалось, что она дремлет, но, приблизившись, Райя заметила, что веки прикрыты лишь наполовину, как у кошки. Темные глаза медленно обшаривали взглядом прилавок, справа налево и слева направо.

Несмотря на жару, женщина была обряжена в наряд с длинными рукавами, нечто среднее между комбинезоном и дорожным костюмом. Ноги в кожаных сапогах торчали из-под стола, на запястье была повязана красная тряпица, любовь фаротцев к акцентам в одежде проявилась и тут. В ушах колыхалось множество сережек, на голове топорщился ежик седых волос, а сухостью тела дама могла посоперничать с Иглой. Но в данном случае худоба была скорее старческой; несмотря на цепкий взгляд и вальяжную позу, было видно, что женщина на стуле разменяла шестой десяток, как минимум.

Рик чуть придержал Райю за плечо, давая последним покупателям возможность рассчитаться. Женщина скупо подняла три пальца вверх, второй рукой поймала блеснувшие в воздухе монетки. Кивнула, чуть сдвинув уголок губ, деньги исчезли где-то под прилавком. Ладони не вернулись на живот, вместо этого торговка уперлась ими в колени, явно готовясь встать. Рикард пихнул девушку в спину.