– Я совсем не умею драться и стрелять из пистолета, – тяжело вздохнул мальчик, торопливо вытирая глаза. – Скажите, а вам совсем-совсем не было страшно?

– Смерти не боятся только уже мертвые, – грустно усмехнулся я. – Но вам не стоит об этом думать сейчас. Все плохое уже позади.

– Ваня, хватит приставать с вопросами, – Александра дернула брата за руку, прерывая разговор. – Простите его, капитан. Честно говоря, я удивлена. Он обычно очень застенчив и почти не общается с незнакомыми людьми.

– Но мы ведь уже знакомы. Не правда ли? – усмехнулся я, ласково потрепав мальчика по голове.

Иван кивнул и доверчиво посмотрел мне в глаза.

– Даже не представляю, что нам теперь делать? – растерянно глядя по сторонам, сказала Александра. – Как мы доберемся до Москвы?

– Не сочтите за навязчивость, сударыня, но я готов предложить вам свою карету. Внутри достаточно места для троих человек. А в ближайшем городке вы сможете нанять новый экипаж, – сказал я.

– Но… я даже не знаю. Вы снова помогаете нам. Как мы сможем отплатить вам за вашу доброту? – несколько смущенно спросила она.

– Ехать в приятной компании, что может быть лучше, – улыбнулся я.

Через полчаса, переложив немногочисленный багаж Александры и ее брата, карета двинулась в путь. Ранние осенние сумерки стали гуще, и вся окрестность вскоре потонула во мраке.

Внутри кареты царила тишина, нарушаемая лишь редким постукиванием колес и шорохом земли. Этот спокойный ритм умиротворял, и мне вдруг вспомнились теплые вечера, проведенные в кругу семьи.

Иван, устроившись рядом, быстро заснул, опустив голову на мои колени. Александра сидела напротив и с любопытством разглядывала меня. В темноте кареты едва проглядывал ее силуэт.

– Простите за настойчивость, капитан, – прервала она внезапную тишину, – почему вы решили нам помочь? Ведь могли просто проехать мимо.

– Не всякая помощь требует объяснений, – усмехнулся я. – Иногда просто нужно следовать зову сердца.

8. Глава 7.

Кожа под моими губами была нежной, как мякоть персика. Я жадно целовал шею, скользил языком по ключицам, сжимал в руках округлые полушария груди и погружался в жаркую пучину страсти.

– Владимир… – голос звучал так нежно, точно пение первых весенних птиц.

Он звонким ручейком отражался от стен, пробуждая вихрь эмоций. Звал за собой, уводил в такие дали, где все дышало тайной и волшебством.

Я слизывал звук этого голоса с пухлых губ, вырывал стоны наслаждения, с упоением обнимал тонкую талию. Сам задыхался от неистовой бури, что поднималась внутри. Горел в огне, который могла утолить только она.

– Ваше сиятельство, дороги дальше нет! Все размыло.

Я резко открыл глаза и недоуменно нахмурился. Первые несколько секунд не осознавал до конца, где нахожусь и что здесь делаю. А потом мой взгляд остановился на сидящей напротив Александре. Внезапно в голову сплошным потоком хлынули воспоминания о недавних событиях, и я вспомнил, как она очутилась в карете.

В проеме двери показалось обеспокоенное лицо Никифора.

– Что случилось? – я потер рукой лоб, пытаясь стереть мелькающие перед глазами образы, но память не сдавалась, настойчиво подсовывая то вид обнаженной женской груди, то пухлые губы, то стройные лодыжки.

– Не проехать дальше, говорю, – пробормотал возница. – Дерево перегородило, а объехать никак – через соседнюю деревню, да в объезд круг большой. Боюсь, лошадей загоним.

Закутавшись в плащ, я поспешно выскользнул на улицу и огляделся. Дождь хлестал нещадно, ноги разъезжались по размокшей земле, и приходилось цепляться за любой выступ на карете, чтобы не упасть в грязь.