Вот и я, как тот кот, все возвращаюсь и возвращаюсь…

Было совсем рано – возможно, приходить со стычек с убийцами на рассвете станет моей маленькой традицией. Через дыру в ограждении, которую так никто и не заделал, мою персональную дверь в замок Лиан, я пробралась к своей башне, тихо поднялась наверх.

На кровати, обхватив руками одеяло из овечьей шерсти, крепко спала зареванная растрепанная Агген. Я несколько мгновений постояла, глядя на ее русую голову, потом присела рядом, как была, в уличном пыльном плаще на голое грязное тело, прижалась лбом к ее боку и тоже уснула.

21. Глава 20.

- Глеееен! - Агген распахивает дверь и кружится по моей крохотной комнате в пышном платье цвета листвы молодого розана – бледно-зеленом, одном из тех, что я примеряла в городе перед встречей с мастером Дрейко. В мою дверь никто не вставлял замков, потому что никто не предполагал, что у тени могут быть гости.

- Глен, ты готова?

Я, конечно, готова, потому что с рассвета сижу одетая и обутая на кровати, безуспешно пытаясь читать какую-то книгу. Прошла всего какая-то седьмица дней с моего триумфального возвращения домой после похищения. Агген, проснувшись и обнаружив меня рядом с собой, разрыдалась от счастья. Я смотрела в ее мокрые сияющие глаза и нисколько не жалела о тех страшных мгновениях, что пришлось пережить мне в руках похитителей. Агген буквально за руку потащила меня, всячески упирающуюся, к родителям. Я просила ее дать мне возможность привести себя в порядок, дабы не появляться перед господами в виде грязной оборванки, но она и слышать ничего не желала.

- Где ты была, что произошло? – требовательно выкриккивал лорд Эрко, и мне захотелось, вытянувшись, как ствол елия, по-военному «доложить обстановку». Но тут вмешалась леди Адон, совершенно неожиданно для меня, она подтолкнула меня за плечи к собственной ванной и потребовала горничную, сообщив, что маста Агген желает переодеться и позавтракать в спальне с родителями.

Это утро было таким счастливым и…полным. Мне не хватало такой полноты все последующие шесть утр и предыдущие семнадцать лет.

Короткий сжатый до предела рассказ вызвал у слушателей целую бурю чувств. Мне не хотелось говорить об убийстве слепого Сако – все эти годы, ловя на себе редкие взгляды – настороженные, недобрые, острые, - я понимала, что они чего-то ждут от меня, ждут и бояться. Того ли, что я оправдаю древние легенды про теней, чьи души приходят из другого мира, или что однажды я уйду в зазеркальный мир, уведя с собой Агген, или любой другой противной светлому Небу потусторонней мерзости. Боялись – и ждали, не желая видеть во мне ребенка, девочку, девушку, человека, избегали – и следили, стараясь лишний раз не моргать, и чем дольше от меня не поступало «ничего такого», тем плотнее, крепче становился этот внутренний страх и отравленное им ожидание. И вот теперь тень семьи Лиан, тень, разрывающая пространство, получившая имя в обход всех установленных порядков, скажет, что убила человека. Собственно, мой предел вранья на этот год был исчерпан на балу в Ночь Танверины, и я, покорная любой возможной участи, рассказала обо всем, не скрывая ни единого факта. Не скрывая – просто не всё произнося вслух. То, что я ударила слепца со спины, а потом удостоверилась ударом в шею. То, как пахла свежая жирная земля, полная корешков и дождевых червей, смешиваясь с кровью, пока я бросала ее на мертвые тела. То, как шелестела листва в лесу, и невыразимо прекрасно цвел розоновый куст над случайной могилой.

Даже в урезанном, облагороженном виде рассказ о похищении и освобождении имел просто сокрушительный эффект. Агген так и замерла на месте, широко распахнув глаза. Леди Адон, всегда такая холодная и практически неподвижная, прикрыла лицо платком. Лорд Эрко нахмурился, задумался, сжатые пальцы выдавали его напряжение и растерянность.