– Было? – спросила я.

– Ага, моя девчонка смылась и, наверное, попала в беду. Скорее всего, из-за своего проклятого языка. Она так и не научилась правильно им пользоваться. Как и ее мать. – Он опять издал хриплый смешок. – Сколько тебе лет?

Я повернулась к Нору, перекидывая накидку на плечи.

– Это имеет значение?

Он устремил взгляд на самую соблазнительную часть моего платья.

– Не-а, девонька. Не имеет. – Нор сел на стул и вытянул ноги. – Ты выглядишь свеженькой. Бьюсь об заклад, была игрушкой какого-нибудь лорда. Ты ему надоела?

– Была. – Я опустила подбородок и застенчиво улыбнулась. – Но его жена…

Он хихикнул.

– Здесь ты можешь не переживать насчет жен. – Пожирая меня взглядом, он опустил руку ниже пояса. – Ты такая хорошенькая.

Я стояла неподвижно, больше не играя роль. Я стала ничем. Никем. Не чем-то прекрасным и могущественным. Это было как надеть вуаль, пока он изрыгал пошлости. Я потеряла себя. Стала существом, в котором воспитывали покорность и уступчивость. Созданием, которое должно было понравиться Первозданному Смерти, в которое он может влюбиться. Служанка. Жена. Теплое, мягкое тело. Убийца. И это отвратительное подобие мужчины смотрело на меня так, словно он мог вылепить из меня одну из своих девонек.

– Не нервничай. – Нор похлопал по колену. – Я заключаю самые лучшие соглашения, когда у меня на коленях сидит хорошенькая девонька.

– Я не нервничаю.

Я в самом деле не нервничала. Не чувствовала абсолютно ничего, кроме отвращения и гнева, да и они были не настолько глубоки, чтобы заставить мое сердце биться сильнее. Думаю, я испытывала эти эмоции только потому, что нужно было что-то чувствовать, зная, чем все закончится.

Я подошла к нему, сделав для себя заметку почистить после подошвы сапог, села к нему на колени и медленно привалилась к нему.

– Проклятье. – Он сильно стиснул мое бедро.

Я дернулась – не от неудобства, а от контакта. Ничего похожего на те долгие ночи, когда я искала спасения от одиночества. Ничего похожего на прикосновения того бога.

– Ты не нервничаешь.

– Нет.

– Думаю, я тоже, девонька.

Нор поднял другую руку, откинувшись на спинку стула. Разбитые костяшки задели мою щеку, а потом он схватил мою косу, свернутую в узел, и дернул назад. Кожу головы обожгло дикой болью. Я закрыла глаза, не сопротивляясь.

– А теперь, девонька…

Если он назовет меня девонькой еще раз…

– Покажи мне, почему я должен позволить тебе дать мне это. – Его горячее дыхание обжигало мою шею. – Вместо того, чтобы просто взять это у тебя и оставить тебя себе, пока не надоешь мне. Тогда я позволю тебе заработать немного монет. Может, просто сделаю это в любом случае, так что лучше, чтобы ты произвела на меня впечатление.

Я открыла глаза и положила руку ему на плечо. Сражаясь с болью от туго натянутых волос, опустила подбородок, пока не встретила взгляд его темных слезящихся глаз. Его лицо покраснело еще больше от похоти или гнева. Вряд ли он мог определить разницу между этими двумя чувствами.

– Я произведу на тебя впечатление.

– Уверенная, да? – Он опять облизнул губы. – Мне это нравится, девонька.

Я улыбнулась.

Вытянувшись так, чтобы он мог сосредоточиться только на том соблазнительном участке, я подвинула бедра вперед и подняла правую ногу. Не думая о том звуке, который он издал, о том, что чувствовала под собой, и о его запахе, я потянулась свободной рукой к голенищу сапога. Достаточно было просто вырубить его и не создавать трудностей. Я в полной мере сознавала, что сама позволила довести дело до этого момента. Могла обезвредить его, как только узнала, где ребенок, но не сделала этого, и это о многом говорило. Наверное, это должно меня обеспокоить. Я обхватила пальцами рукоятку тонкого стального клинка, незаметно вжавшегося в мою ладонь. Этот мужчина – эксплуататор и насильник. Держу пари, даже хуже, и леди Сандерс не ошиблась в своих предположениях о судьбе его жены. Этот человек, потянувшийся к пуговицам на штанах, был не лучше богов, которые убили тех смертных. Я вытащила клинок из сапога.