– А он был женат, – подсказала Вера, – и сделал тебе ребенка. А сам уехал.

Лицо Лидии Алексеевны пошло пятнами.

– С каких это пор ты стала мне дерзить?

– С тех пор, как поняла, что мне не завоевать твою любовь, – тихо ответила Вера. – Вернее, с тех пор, как поняла, что она мне не нужна.

– Не смей так со мной разговаривать. Я твоя мать, и ты обязана уважать меня.

– Давай ближе к делу. Итак, он был женат, и ты от него залетела.

– Что за жаргон? Откуда ты нахваталась таких слов?

– Ты бы Лору послушала, – снова усмехнулась Вера.

Вера с детства не любила Лору, да и побаивалась, хотя и не так, как маму. Она видела старшую сестру такой, какой ее никогда не видели родители. При Вере Лора, не стесняясь, говорила с веселым матерком, все человеческие отправления и части тела откровенно называла своими именами, как будто это так клево – материться при малолетних. Но Лора о младшей сестренке даже не думала, просто не замечала. Казалось, это идет от безалаберности, от широты натуры, но Вера видела, как Лора меняется при родителях или при своих совсем взрослых кавалерах. С ними она ворковала по телефону, иногда приводила домой, когда папы и мамы не было, весело подмигивала Вере и просила не выдавать ее. Вера молчала.

Она на многое могла бы открыть глаза матери… Например, на то, что некоторые друзья у нее с Лорой были общие.

Усилием воли она заставила себя вернуться в настоящее.

– Да, он был женат, – продолжала между тем Лидия Алексеевна, привычно повышая голос, в котором появились визгливые нотки, – и в таких чинах, что не мог развестись. А я не могла рожать без мужа. Тогда было другое время, на эти вещи смотрели иначе. Тебе этого не понять, ты тогда не жила.

– Но я много читала, – напомнила Вера. – Я все прекрасно понимаю. Значит, ты вышла за отца обманом, и он тебе этого не простил.

– Он за мной ухаживал. Предложение сделал. Я его на аркане в загс не тащила. И он был никчемным поганцем! – мстительно выкрикнула Лидия Алексеевна. – Он спился! Думаешь, он погиб в аварии? Он попал в аварию, потому что был пьян. Сослуживцы его пожалели и замяли дело с экспертизой.

– Нет, мама, они тебя пожалели, чтобы ты могла получать военную пенсию. Но я одно хотела бы понять: что все-таки ты имеешь против меня? Я-то что тебе сделала?

– Он навязал мне тебя. Я не хотела тебя рожать. Мне было вполне достаточно Лоры.

В горле у Веры стоял ком, она судорожно сглотнула, чтобы не заплакать. Всю жизнь она чувствовала себя нежеланной, ненужной и как будто в чем-то виноватой. В детстве это чувство вины страшно мучило ее, она старалась «исправиться», хотя не понимала, в чем провинилась, старалась «быть хорошей девочкой», но все ее усилия ни к чему не приводили. С годами она поняла, что дело не в ней или не только в ней одной. Вера замкнулась, перестала принимать близко к сердцу отношение матери и сестры. Ей казалось, что она готова ко всему, но откровенность матери все-таки ударила по ней очень больно. Что ж, сама напросилась, сказала она себе.

– Понятно, – кивнула Вера, овладев собой. – Но я вам все-таки пригодилась, не так ли? Если бы не я, Лора никогда не встретилась бы с Колей. Ладно, я все сделаю, как обещала. Поприсутствую на их бракосочетании, а потом сразу уеду.

– Вот я сейчас вернусь домой, а он будет спрашивать, где ты. Он же поймет, что мы с тобой виделись.

– Ну, ты найдешь, что ему ответить. Скажи, что он увидит меня в загсе, а до загса я его видеть не желаю. Это мое последнее слово. Так ему и передай.

Лидия Алексеевна раздраженно хмыкнула.