– Да. Голова закружилась, но всё уже прошло, – передёрнула плечами Ванда.

– Тогда уже отлипни от старшего официанта, а то со стороны это выглядит довольно компрометирующе, – хмыкнул Егор, сложив на груди руки. – Мне даже с этого ракурса кажется, что он решил воспользоваться ситуацией и как следует тебя полапать. И хорошо, если это только мне так кажется.

– Дубов, проводи Ванду в служебное помещение, – тихо произнёс Роман, медленно отстраняясь от девушки. – Я сейчас освобожусь и подойду.

– Рома, всё нормально. Не нужно меня никуда вести, – Вишневецкая нахмурилась и тут же резко обернулась на стук массивных каблуков.

– Личные отношения во время работы в этом месте недопустимы, – прогремел строгий женский голос.

– Начинается, – Ванда закатила глаза и обречённо посмотрела на Рому.

Гаранин сделал несколько шагов назад, чтобы соблюсти дистанцию между ними. А Егор, услышав этот суровый женский голос, округлил глаза и быстро начал приглаживать волосы одной рукой, одновременно с этим застёгивая все пуговицы на рубашке и поправлять бабочку. При этом он даже не обернулся, чтобы посмотреть на обладательницу голоса.

– Девушке стало плохо, я просто немного помог. В этом нет ничего личного, – быстро и чётко ответил Гаранин, посмотрев в глаза подошедшей женщине. Он, как старший официант этого зала, воспринимал главного распорядителя как неизбежное зло. С самого утра она тенью следовала за ним, контролируя каждый его шаг, делая работу, ради которой он сюда приехал, практически невыполнимой.

– Запомните, Роман, на подобных приёмах не работают девушки, только официанты, – распорядительница смерила Гаранина пронзительным взглядом серых глаз.

– Гертруда Фридриховна, – улыбнулся Егор и решительно повернулся в сторону женщины, стоявшей рядом с ним неестественно прямо, заложив за спину руки. Повернув голову в сторону Дубова, она поджала губы, внимательно рассматривая обратившегося к ней парня. – Как я рад вас снова встретить, вы даже не представляете. Хотя нет, скорее всего, представляете. Правда, не думал, что наша встреча состоится в подобном месте.

– Дубов? – она вскинула брови. – Не могу ответить тебе взаимностью. Я так и знала, что ты ничего не добьёшься с таким отношением к людям. Но ты смог меня удивить. Официант? Эта планка даже ниже той, что я тебе пророчила ранее.

– А вы, я смотрю, решили перестать кошмарить детей и переключились на взрослых? – поинтересовался Егор, продолжая приторно улыбаться.

– А ты так и остался дерзким мальчишкой, не умеющим держать язык за зубами, – Гертруда Фридриховна покачала головой. – От этого все твои проблемы, Дубов. Задумайся над этим, если не хочешь остаться официантом до конца своей жизни. Роман, – резко повернулась она к внимательно наблюдающему за ними Гаранину. – Вы меня сегодня разочаровываете. Вы рассеянны. Но это не удивительно. Если вы и дальше будете всё своё время пялиться на девушек вместо того, чтобы заниматься своей непосредственной работой, то я буду вынуждена с вами расстаться до того, как закончится это мероприятие.

– Я не… что я делаю? – вскинулся Рома, переводя взгляд на что-то сигнализирующего ему Дубова. Егор тем временем покачал головой и провёл пальцами по губам, явно намекая, чтобы Гаранин заткнулся.

– Что с вашим внешним видом? Если бы не ваши идеальные знания этикета, я бы решила, что рекомендации от Первого Имперского Банка Российской Республики, составленные Артуром Гавриловичем Гомельским, являются какой-то ошибкой. Приведите себя в порядок. Где ваша бабочка, почему ваша рубашка не застёгнута до конца, и этот цвет волос – просто кошмар. Почему они у вас разноцветные? Сделайте что-нибудь со своими волосами, они торчат в разные стороны. И переоденьтесь. Пятно от вина слишком заметно на белом пиджаке, – строгим голосом начала раздавать указания Гертруда Фридриховна.