Собственно, на этом все. Ни один из источников не сумел дать толкового описания этого загадочного типа. Оставалось надеяться, что господин Фарг, вот уже лет двадцать как содержавший вышеназванный постоялый двор, сумеет хоть что-то вспомнить.

Терг толкнул толстую дверь и вошел внутрь.

Обеденный зал оказался просторен и чист. С высокими потолками, застеленным свежей соломой полом, тремя аккуратными рядами старательно вымытых столов и тяжелыми скамейками, которые и захочешь, а над головой не поднимешь. Впрочем, лениво прислонившийся к косяку здоровенный детина вполне мог справиться даже с этой задачей – ширина грудной клетки и толщина предплечий, на которых красовались тяжелые наручи вышибалы, позволяли думать, что пара-тройка подобных деревянных «снарядов» окажутся ему вполне по зубам.

Гостей внутри немного, но одеты хорошо, добротно – видно, что при деньгах. Пара купцов – явно заезжие; их охрана (из тех, кому доверяют не только кошелек, но и невинность собственной дочери), а вон там, в углу, похоже, кто-то из местных. Но тоже не из простых писарей, если судить по справным сапогам и хорошо пошитой одежке. Все сидят спокойно, чинно, неторопливо вкушая предложенные яства. Мух почти нет. А вот стойка хозяина отчего-то пустует – то ли на кухню отошел, где приглушенно гремят сковородки, то ли во двор, а то ли наверх поднялся – устраивать важного гостя. Но это не страшно: они подождут. Сколько потребуется, столько и подождут: при их работе терпение – просто жизненно необходимое качество.

При виде вошедших гостей верзила у входа моментально подобрался. И было отчего: все трое широкоплечие, уверенные в себе; идут так, чтобы мгновенно развернуться и выхватить оружие, если придется. Одеты просто, по-военному лаконично, в длинных плащах, высоких сапогах и в коротких кожаных жилетах поверх недорогих, но чистых рубах. Лица загорелые от постоянного пребывания на солнце. Глаза цепкие, внимательные, привычные и к блеску стали, и к бликам ночного костра. У первого тянется длинный шрам от левого виска до самого подбородка, волос черный и жесткий, но пострижен так коротко, как только позволяют приличия – не любит обременять себя излишним уходом. Остальные двое – интариссцы: русоволосые, кареглазые, сухие, как кимбалла[8], из которой вытопили весь жир. За плечами у всех троих торчат рукояти мечей; да не простых, а с гномьим клеймом у основания, что сразу возводило мужчин в ранг крайне неудобных клиентов, от которых можно всего ждать – от мирного разговора до заказного убийства.

Терг только хмыкнул, заметив внимание к своей персоне, но вышибалу при этом понимал: братья всегда выделялись среди прочего наемного люда. И, хоть слава убийц за ними закрепилась не по праву, прекрасно сознавал, что какая-то доля правды тут все-таки есть: работа лучших в этом мире наемников без крови не обходится. А его ситт считался элитным. Правда, Брон и Ивер только-только в силу вошли, не так давно алых «псов» получили, но им он верил как себе. Не зря побратимами взял.

– Доброго утра, уважаемые. Чего желаете? – отвлекла его от размышлений бойкая девица в аккуратном белом передничке, внезапно вынырнувшая из пустоты. – Мяса? Рыбы? Может, блинчиков принести? Еще горячие, вкусные...

Терг почти почувствовал, как усмехнулись за его спиной побратимы: девчонка хороша, налита молодой силой, как спелое яблочко, шустрая, глазастая, румяная. Сама полнотела, но не слишком. Как раз настолько, чтобы вызывать жаркие взгляды мужчин и здоровую зависть у женщин. Вся аж пышет здоровьем, будто свежеиспеченная булочка. Даже удивительно, что этакую красотку господин Фарг не побоялся отпустить в зал.