– Я стараюсь, – пробурчал я. Не моя вина, что мел с камнем и на доске скрежещет с противным звуком.

– Стараешься? – взвилась преподавательница, как змея, которой наступили на хвост. – Грасеозно?! Шилахи?! Крыля?! – мадам схватилась за висок и закрыла глаза. – Нет! Нет! Я не могу на это смотреть! Ты издеваешься! Вон из класса!

– Но почему?! – повернулся к ней, не понимая, за что со мною так. – Но я не…

– Да! Именно! Думаешь, я не знаю, что ты левша?!

Я застыл.

– Вон!

Спорить бесполезно. Схватил в охапку вещи и покинул класс.

«Ну и ладно! Зато на обед приду первым. Хоть какое-то утешение», – я старался быть сильным, и все же несправедливость задела. Подавленный, посетил уборную, потом столовую. Съел рагу. Слойку и кусочек хлеба с сыром завернул в чистый платок, положил в кармашек сумки и пошел в библиотеку. Чем плакать, лучше провести время до следующего урока с пользой. Тем более, вечером читальный зал будет заполнен, и я могу остаться без места.

Библиотекарь удивился, что ученик пришел в урочное время, но расспрашивать не стал. Наверно, по моей физиономии все и так читалось.

Окружив себя книгами по погодоведению, я начал готовиться к завтрашней теме.

Время пролетело незаметно, и если бы не мусье Пакет, любезно напомнивший о скором звонке, опоздал бы на лекцию.

 Вальяжно и неспешно лощенный законник Воранс разжевывал нам тонкости погодного законодательства, а я сидел и боролся со сном. Веки слипались, рот не закрывался от зевоты, и когда прозвенел звонок, выжатый и опустошенный, последним покинул класс.

Мне некуда спешить. А заниматься больше не могу – голова болит от перенапряжения, поэтому побрел в восточную башню.

Мьель моему появлению удивилась:

– Каждый день собираешься приходить?

– Каждый день не обещаю, но часто, – я оперся спиной на стену и громко зевнул.

– М-м, – протянула она загадочно. – Ну, тогда пойдем…

В этот раз она хотя бы немного рассказала о светлой литуре, которую собирались избавлять от сорняков. Однако затем вновь замкнулась, и мы в тишине возились каждый со своей грядкой. На улице моросило, о стеклянную крышу уныло стучали капли, и чтобы не заснуть, я предложил:

– Скучно просто так пропалывать. Давай устроим состязание: кто быстрее?

– Больно надо! – бросила молчунья, проведя худым плечом. Я обернулся, задиристо хмыкнул, она в ответ фыркнула… – и мы ускорились. Выйдя в раж, встал на ноги, нагнулся и принялся дергать небольшие пучки. Моя же соперница ползала на четвереньках и выдергивала сорняки поштучно…

– Я заканчиваю! – крикнула радостно она.

– Ха, я тоже!

– Все! Смотри!

– У тебя вон еще остались пропущенные!

– А у самого-то! – Мьель улыбнулась и поправила выбившуюся прядь. – Фух, быстро справились. Но это хорошо – мне еще готовиться надо.

– Ты иди, я а еще побуду.

– Только не забудь потом плотно прикрыть дверь!

– Бе-бе-бе! – передразнил ее серьезный вид. – Мадам Мьель, двери я закрывать умею!

– Смотри, студиоз Вопет, эти травы не любят прохладу! – шутя, погрозила пальцем она и, махнув на прощание смуглой рукой, покинула теплицу.

Сразу стало непривычно тихо, таинственно. В размеренной тишине, под светом приглушенной лампы я с удовольствием возился в земле. И спохватился, что пора возвращаться, когда уже стемнело.

Снаружи не утихал ливень, а пачкать брюки мне не хотелось, поэтому свернул форму, затолкал в сумку, сложил инструменты и, потушив лампу, в рабочей одежде вышел на улицу.

– Ого!  – в павильоне тепло, а снаружи холодно, дождь. Поежился от озноба, потер руками плечи и побежал по мощеной дорожке. Светлая брусчатка белела в плотной темноте, и я не боялся заблудиться.