— А почему это растение не подействовало на тебя? — встрепенувшись, спрашиваю у своего защитника.

— Я не знаю, — отвечает он с улыбкой.

И смотрит на меня своими зелеными глазами с лучиками золота и россыпью недосягаемых звезд. А я узнаю этот взгляд. Он не знает причин, но догадывается, почему так случилось. И любознательность не позволит ему сидеть сложа руки. Мелан непременно докопается до истины. Наверное, тогда и поделится со мной, но не сейчас, когда у него есть только домыслы и подозрения.

Яркий свет покоев, в которых мы развлекались с Симоной, на мгновение слепит меня. Но когда я начинаю видеть и осматриваю все вокруг, ужасаюсь. Жрица любви застыла на огромном ложе, вероятно, еще хранившем тепло наших тел. Ее бледное лицо белее снега, застывший взгляд устремлен на потолок. Вокруг нее расплывается алое пятно. Кровь из перерезанного горла стекает на постель, окрашивая и волосы вампирши. Арлавиэл стоит над ней со окровавленным стилетом в руке. Завидев нас, фей словно просыпается ото сна, присаживается на корточки возле ложа и вытирает лезвие о край простыни.

— Не следовало ее убивать, — журит его темный алехандр.

— Все равно она ничего не знала, — отвечает Лав, недобро глядя на нас. — А тебе не следовало уводить принцессу.

— Со мной она в безопасности, — заверяет его Мелан и усаживает меня в кресло.

— В этот раз нам просто сказочно повезло! — вдруг взрывается мой жених, чем немало меня удивляет.

Он никогда раньше не проявлял агрессии. Во всяком случае, я не видела его таким, а ведь знаю с детства. Неужели его настолько перепугала угроза моей жизни?

— Ты же понимаешь, что у Симоны или у любой другой шлюхи, которых ты посещаешь, могло быть и другое средство умертвить Айрин? — тем временем продолжает шипеть фей.

— Но другого средства не было, и Айрин жива, — спокойно парирует Мелан.

— Ты слишком беспечен! — делает вывод мой жених и обращается уже смягчившимся тоном ко мне: — Как ты себя чувствуешь?

На мгновение прислушиваюсь к себе, прежде чем ответить:

— Нормально.

И странная обида поднимается где-то внутри: почему Мелан не спросил, как я? Почему не поинтересовался, могу ли я хотя бы ногами шевелить? Неужели все, что его заботит, — это моя сохранность, как особы, к которой он привязан магией? И тут же спохватываюсь — что за странные мысли? Моему темному защитнику не нужно спрашивать, чтобы понимать мое состояние, он его чувствует как свое собственное.

— Мы должны срочно вернуться во дворец, — говорит Арлавиэл. — Сефарин хочет видеть нас и говорит, что у него срочные известия для тебя, принцесса.

— И когда он тебе это сказал? — спрашивает Мелан вместо меня.

— Когда я был во дворце. Я сразу же отправился сюда и, обнаружив ее, — небрежным жестом Лав указал на тело Симоны, — сразу все понял.

— И что же ты понял? — задает вопрос мой защитник, изломив бровь.

— Что она замешана во всем, — осторожно отвечает жених, косясь на меня.

— Я рассказал Айрин о покушениях, — усмехается Мелан.

А Лав снова взрывается. Он подскакивает к защитнику вплотную и рычит в лицо:

— Как ты посмел тревожить принцессу всеми этими разговорами? Твой отец приказал молчать!

— Отца здесь нет, — говорит Мелан спокойно, но я начинаю понимать, что он едва сдерживается, настолько накалена его аура.

— Я приказал тебе молчать!

— А кто ты такой?

— Твой будущий король!

Выкрикнув это, мой жених толкает Мелана в грудь. Темный алехандр хватает его за грудки и, подтянув к себе, шепчет:

— Пока ты еще не король. Но и когда им станешь, твои приказы не будут значить для меня ровным счетом ничего.