Я настолько увлекаюсь мечтами, что пропускаю момент, когда вампирша оставляет Мелана и принимается за меня. Мягко толкает, и я падаю на огромное ложе, усыпанное большим количеством подушек разнообразных форм и размеров. Он тут не для декорации. Подобные аксессуары используют для принятия необычных поз, в которых удовольствие будет особенно острым. Проворный язычок жрицы любви проникает в мой рот, и я чувствую вкус Мелана. Не противлюсь, а жадно вылизываю все, что она не смогла сглотнуть. Мои желания порочны, но я не смогу сопротивляться им и дальше, если перестану позволять себе подобные хитрости.

Симона оставляет в покое мои губы и осыпает поцелуями шею. Я знаю, что будет дальше, и не ошибаюсь. Ее зубы слегка ранят кожу, и она с обреченностью страждущего слизывает выступившую кровь. Для вампиров кровь фей один из деликатесов. Мне не жаль. Я позволяю ей испробовать немного. А в награду ее проворные пальцы проводят по моим складочкам и один их них проникает в меня, заставив выгнуться.

— Еще! — требую, поймав взгляд зеленых глаз, наполненных хаосом и чем-то еще, чего мне не разобрать.

— Еще-еще-еще! — продолжаю умолять любовницу, не отрывая взгляда от Мелана.

Он возвышается над ложем, словно статуя. Красивый, сильный и возбужденный. На нем нет одежды, он обнажен и позволяет мне видеть, насколько сильно его желание, которое выражено не только в стоящем колом члене. Это читается в выражении его лица, слишком сосредоточенном в данный момент. И в позе: каждая мышца напряжена до предела. Он словно хищник, готовящийся к прыжку. Глаза мужчины словно жидким огнем налиты, в них столько всего намешано, что я разобрать ничего не способна. Особенно в такие моменты, когда проворные пальчики ласкают, точно зная, куда нажать, а где погладить. Только и могу, что отдаваться ощущениям и любоваться игрой горящих глаз моего алехандра.

Симона не устает меня удивлять, и вскоре я получаю долгожданную разрядку. Закрываю глаза, наслаждаясь эйфорией, охватившей все мое тело.

— Спасибо, — шепчу ей и откидываю голову назад.

Она ворует у меня поцелуй и спускается ниже. Мелан помогает ей в этом. Он стоит на коленях на ложе и, ухватив вампиршу за бедра, тянет на себя. Та не сопротивляется, только хихикает, ведь сейчас она получит то, за что любит моего защитника.

Он устраивает ее таким образом, чтобы лицо Симоны было у моих широко разведенных ног, и она могла ласкать меня, пока он будет вбиваться сзади. Из всего огромного количества невероятных поз он почему-то предпочитает именно эту. И, должна признаться, смотрится он в таком положении особенно гармонично, словно богами создан именно для того, чтобы брать женщин сзади.

Прикосновения любовницы отвлекают меня от созерцания прекрасного мужского тела. Я не сдерживаю стон, отдавая всю себя ласкам проворного языка. Но я хочу смотреть на него. Смотреть, как он входит в нее и как замирает, чтобы привыкнуть к дурманящей разум тесноте. А потому широко распахиваю глаза и жадно впитываю каждую его эмоцию. Их великое множество отражается на его лице, когда он невыносимо медленно погружается в нашу любовницу, утопая в моих глазах. Он дышит тяжело, а ресницы его трепещут, на недолгие мгновения пряча омут хаоса в его глазах. Мелан втягивает воздух ноздрями и выпускает через приоткрытый рот. Сейчас он похож на змея, дышащего огнем.

Я вижу, как его пальцы сильнее впиваются в кожу девушки, он придерживает ее, давая привыкнуть к себе внутри. И это всегда мне нравилось в нем, что он не врывается, как голодный разбойник, и не таранит как будто ворота вражеской крепости выбивает. Он проникает медленно, щадя и позволяя насладиться каждым своим сантиметром.