– Я не могу покинуть базу?

– Никто не может. Пришло распоряжение. Если это они…

– Понятно.

Они вернулись к Мише и вместе пошли поближе рассмотреть гостей из космоса. Шеф подошел к молодой девушке с рыжими волосами, немного выбивающимися из-под чепчика.

– Ну что, Екатерина, как они себя ведут?

Девушка пожала плечами.

– Скорее всего, спят, – безмятежно сказала она.

– Спят? – Авдей Никитич побагровел от мгновенно нахлынувшего гнева. – Они у вас спят, значит? Скорее всего? Тихий час у них, да? Я вас выгоню! – фальцетом, переходящим в хрип, выкрикнул он. – Вы каждую минуту должны фиксировать! Спят! Где журнал наблюдений? Где он?

Катерина растерянно озиралась, виноватые глаза забегали по полу.

– Что ты под ноги смотришь? Где журнал?

– Его Агата вела, – тихонько оправдалась девушка.

– Где Агата?

– В столовой.

Авдей отошел в сторону и схватился за седой пузырь волос. Послышались придушенно шипящие причитания об отсутствии всяких сил.

Петру надоело, он надел перчатки и попросил проходящего мимо техника пустить его за стекло.

– Разрешение нужно, – сказал молодой мужчина в синем комбинезоне.

– Я палеобиолог! Это само по себе разрешение. Не верите – идите к шефу, – Петр показал рукой на припадочного Авдея, и техник сдался.

– Через час чтобы был заполненный журнал! Хватит срывать работу! – закончил Никитич и побежал к Петру, размахивая руками.

Но было уже поздно. Запрыгнув на постамент, Петр вплотную приблизился к камню и внимательно осматривал каждый сантиметр.

– Петр Тимофеевич! Уйдите оттуда! – испуганно крикнул Миша. – Вы слишком близко!

– Все в порядке, Миша, это обычный палласит, – ответил Петр. – Я не вижу ничего необычного. С чего вы взяли, что это…

Шевельнулось.

Петр коснулся рукой того места в кристалле, где мелькнула тень. Постучал костяшками пальцев.

– Миша, похоже, там пустоты!

По оливину протянулась тонкая трещина. Петр сделал шаг назад. И замер.

– Петр Тимофеевич, что там? – за стеклом столпились все, кто был на уровне.

Петр молчал.

Темный сгусток глухо ударился о кристалл. Трещина увеличилась в размерах.

– Шеф! – громко обратился Петр. – Изолируйте уровень! Немедленно! – в голосе проскользнул страх.

За стеклом поднялся шум, началась беготня. Лишь ассистент остался стоять у стекла.

– Миш, уходи, – сказал Петр.

– Нет.

Осколки брызнули во все стороны. Сколия стремительно рванулась на жертву. Петр не успел отмахнуться. Шею пронзило толстое жало. Острая боль распространилась из точки укола по всему телу. В глазах темнело, Петр пошатнулся. Навернувшись с постамента, уперся ладонями в стекло и медленно, сотрясаясь в судорогах, сполз на пол. Мир померк.

Когда он открыл глаза, то сразу почувствовал озноб. Рядом сидел Миша.

– С возвращением! Уже июнь. Ты все проспал.

– Июнь? Что? – Петр привстал. Оказалось, он лежит на сдвинутых столах в столовой. – Сколько я проспал? – спина почти не сгибалась, жутко ломило поясницу.

«Июнь, – подумал Петр. – Как же это? Был конец мая».

Миша недовольно поводил челюстью.

– Ты у нас слабое звено… Петя. Всегда с тобой проблемы. Плохо перезагружаешься.

Петр вскочил как ошпаренный и заметался по комнате, хватая себя за грудь, руки, лицо.

– Я Петр Перепончатов? – он задумался, помолчал. – Да, я Петя. У меня квартира в городе, я палеобиолог, работаю в НИИ имени Крылова.

Миша усмехнулся, прикрывая рот ладонью.

– Не совсем. Пойдем, шеф объяснит, – сказал он и поманил в коридор.

Петру мерещилось. Миша впереди становился то спрутом, оставляющим на полу чернильные скользкие следы, то горбатым белым существом с черными глазами и клокочущим голосом, то снова человеком. Каждое моргание сопровождалось сменой формы. Ноги заплетались. Петр плелся, спотыкаясь о стыки плит. Казалось, Миша ведет по запутанному лабиринту. Появилась одышка. Он прислонился спиной к стене и отстал.