Дверь беззвучно открылась, и Кородор свернул в короткий боковой проход, который привел его в большую круглую комнату.

Огонь в центральной жаровне беззвучно превращал брикеты торфа в горку белого пепла. Если не считать вычурной жаровни, комната была обставлена скудно: узкая кровать, стол и кресло из куска раковины дагона, платяной шкаф и лист меди с выгравированным символом жалостливой йоги составляли ее основные географические точки.

Всего один или два предмета свидетельствовали о высоком положении ее хозяйки: большая свернутая карта экваториальной зоны и стоящие на шкафу часы, отсчитывающие время по Галактическому стандарту.

Но с этой строгой простотой резко контрастировали атрибуты вероятностной математики. Взгляд Кородора проследил белый шлейф карт Реформированного Таро по всей комнате до того места, где, брошенная о стену, лежала основная часть колоды, кристаллические поля карт были сейчас пусты. У другой стены с экрана переносного компьютера светила чем-то пугающая визуальная матрица. В крохотной жаровне на столе тихонько тлел уголек, в воздухе витали едкие пары… Потянув носом, Кородор уловил запах редкого синистральского благовония. Значит, Джоан нашла убежище в «хладнокровии»…

Джоан подняла взгляд от стола, где перед ней лежала открытая большая черная книга.

– Тоже не спится? – спросила она.

Кородор смущенно потер нос.

– Как вам известно, мэм, служба безопасности никогда не спит.

– Да… знаю. – Она тряхнула головой. – Оборот речи, не более того. Кофейник у жаровни.

Налив ей и себе по чашке, он начал медленно собирать карты. Джоан внимательно наблюдала за тем, как он беззвучно движется по комнате.

– Я снова просмотрела уравнения, – сказала она. – Никаких изменений. Вычисления моего сына верны. Разумеется, я и так это знала. Их проверяли и перепроверяли. Даже Подлунный ими занимался. Сегодня в полдень Дом будет убит. Они не оставят его в живых…Ну? – сказала она, подождав и не дождавшись ответа.

– Вы спрашиваете, каково мне как офицеру, отвечающему за службу безопасности? Вы спрашиваете, что я испытываю, сознавая, что, какие бы меры предосторожности я ни предпринял, мой подопечный все равно будет убит? Ничего, мэм. Я продолжаю работать, как работал бы, если бы пребывал в полном неведении. Кроме того, – добавил он, роняя на стол колоду, – я не могу в это поверить. Во всяком случае, до конца. Так что можно сказать: я надеюсь на лучшее.

– Это случится.

– Я не стану делать вид, будто разбираюсь в вероятностной математике. Но если Вселенная настолько упорядоченна, настолько… неизменна и непреложна… что будущее можно предсказать, исходя из десятка цифр, то к чему нам жить дальше?

Встав, Джоан подошла к платяному шкафу, откуда достала длинный, до пояса, белый парик.

– Значит, вы, очевидно, не понимаете самой сути В-математики, – сказала она. – Мы упорствуем потому, что жить все же лучше, чем умереть. Этот выбор стоял перед гуманоидами всегда, даже когда мы считали будущее бурлящим котлом возможностей.

Она встряхнула парик, расправляя пряди.

– Мы не можем знать наверняка, как именно он умрет, – продолжала она. – Вполне возможно, Институт выберет меня или вас, чтобы…

Кородор круто повернулся.

– Я проверил нас всех глубинным зондом и…

– Ах, Кородор! Прошу прощения. Но ваша вера в причинно-следственные связи так трогательна! Разве вы не знаете, что в бесконечной Совокупности одновременно возможны все Вселенные? Есть где-нибудь такая, в которой минуту спустя вы превратитесь в…

– Подобное предположение выдвигалось, мэм, – пробормотал он.