— Поешь со мной? – предлагаю, потому что неловко выгонять девушку, которая так печётся обо мне.

— Я думала, ты не предложишь, - улыбается она. - Есть я не хочу. Пока готовила – нахваталась. А вот чай выпью с удовольствием.

Включаю чайник и достаю чашки.

— Ты ешь, а то всё остынет. Я сама чай сделаю, - Ева, кажется, довольна тем, что я не отправил её домой сразу после перевязки.

— Завтра после универа поедем к папе, - говорит Стрекоза, делая глоток чая. - Он должен вернуться вечером из Москвы. Мы с Ингой договорились вместе приготовить для него ужин. Ну, и вообще, я соскучилась.

— Как скажешь, сестра милосердия.

Пока я ем, Ева наблюдает за мной влюблёнными глазами. Выдержать этот блаженный взгляд нелегко. На него хочется откликнуться. Взять девушку за руку, обнять. Оставить у себя на ночь. Дьявол! Что-то меня понесло не в ту степь.

— Очень вкусно! Спасибо, - хвалю кулинарные навыки Стрекозы от чистого сердца. Отбивные у неё получились шикарные. Мясо прямо тает во рту.

— На здоровье, - она смущённо опускает голову.

Перед уходом Ева мнётся, будто хочет что-то сказать, но не решается. В итоге ограничивается вежливой фразой:

— Спокойной ночи, Алекс. Если что-то понадобится или почувствуешь себя хуже, сразу звони.

— Слушаюсь, командир, - шутливо салютую ей.

***

На следующий день заезжая на территорию коттеджа Купцова, сразу обращаю внимание на отсутствие охраны. Это странно, учитывая, что дом находится за городом, а у Георгия проблемы с бизнесом. Ну, то есть дочери он телохранителя нанял, а жена типа обойдётся? Или как?

Ворота нам никто не открывает. Хорошо, что у Евы есть ключи.

В саду и около крыльца всё тихо и спокойно. Однако интуиция вопит гиеной, что здесь что-то не так. Машинально расстёгиваю кобуру под пиджаком, готовя на всякий случай оружие.

Ева выходит из машины и сразу направляется в дом. Я решаю обойти периметр в поисках охранников. Не верю, что Георгий мог оставить свою усадьбу без защиты. Только заворачиваю за угол особняка, как раздаётся душераздирающий крик Стрекозы:

— Алекс! Алекс! Алееекс!

Бегу к ней навстречу. Ева в шоковом состоянии продолжает голосить, стоя на крыльце.

— Что стряслось? Что… *лядь! Почему ты в крови? – одежда и руки девушки испачканы отнюдь не красной краской.

— Это не моя! Там… Там... Инга, - задыхается в слезах Ева. - Она… О, Боже, Алекс!

Залетаю в дом. В холле ничего подозрительного нет. В гостиной тоже. А вот на кухне творится какой-то ад. Пол залит кровью, запёкшиеся бурые брызги на светлых стенах и шкафах. В углу комнаты лежит жена Купцова с обезображенным от побоев лицом. На руках у молодой женщины ожоги. Нагибаюсь над Ингой, чтобы проверить пульс. Он почти не прощупывается. **здец!

Вызываю скорую, после чего выхожу на улицу к Еве. Она сидит на ступеньках, бледная как лист бумаги, и мелко трясётся. Повод для такой реакции у девушки есть весомый. Зрелище, развернувшееся на кухне, не для слабонервных. Прижимаю Еву к своей груди, приговаривая:

— Ну всё, всё! Успокойся.

— Алекс, она же не дышит. Она… Её убили? – Стрекоза поднимает на меня заплаканные глаза. В них отражается животный страх.

— Пульс у неё пока есть. Надеюсь, скорая успеет.

— Значит, Инга будет жить? – по-детски наивно спрашивает девушка.

— Не знаю, - я не любитель ложных надежд и не хочу питать ими Еву.

Врачи приезжают достаточно быстро. Жену Купцова забирают в больницу, но прогнозы медиков неутешительные.

Звоню Георгию, чтобы сообщить ему о произошедшем.

— Увези её. Слышишь? Саш, увези Еву из города. Немедленно! Спрячь в надёжном месте, – просит он.