На меня действуют не его слова – только дуло пистолета, упирающееся мне в грудь. Я поднимаю руки ладонями вперед:

– Я поняла, – бормочу тихо...

– Хорошо, – он кивает и сразу убирает оружие в бардачок. Вот так просто? Я внимательно слежу за его руками. Может, получится достать этот пистолет и направить уже на него самого? Пока я не решаюсь. Я и не стреляла никогда, даже в тире. Просто затихаю на заднем сидении.

Машина трогается с места, и мы куда-то едем. В окно я почти не смотрю: какая разница, что там? Я пленница. Мозг лихорадочно соображает, что делать дальше, как вырваться, но мысли путаются как пьяные под влиянием сильного стресса. В какой-то момент голова и вовсе отключается, и я начинаю засыпать.

– Приехали, – говорит громкий голос, и я открываю глаза, тут же садясь прямо и глядя вокруг перепуганным взглядом. Вокруг – зеленые заросли, благоухающий лес, в котором щебечут на все лады птицы и солнце пробивается сквозь листья пальм. Посреди красивого сада – не менее красивый двухэтажный особняк в арабском стиле, нежно-лимонного цвета, с колоннами, арками, витыми боковыми лестницами и высоким круглым куполом.

– Я не хочу...

– Меня не волнует. Сама пойдешь или тебя снова тащить?

Я молча вылезаю из машины и ступаю босыми ногами на горячую гравиевую дорожку. Я помню про пистолет.

– Вот и умница, – мужчина кивает.

Он заводит меня внутрь, ведет по длинным коридорам (по пути нам никто не встречается) и потом мягко вталкивает в небольшое помещение, где стоят кровать, наполненная ванна с водой, стол, кресло и маленький шкафчик. За ширмой – унитаз и раковина. На столе – большой поднос с фруктами и графин с водой. Я оглядываюсь на своего похитителя, ничего не понимая.

– У тебя есть три часа, чтобы помыться, поесть и отдохнуть.

– А что потом? – лепечу я.

– Ты знаешь что, – он усмехается и оставляет меня одну. В замочной скважине трижды поворачивается ключ.

Я принимаю ванну, просто потому что мне неприятно оставаться грязной. Вот только белье и платье приходится надеть те же самые. Потом я беру с подноса несколько ягод винограда и по-очереди кладу их в рот. Желудок урчит, просит еще, и я сдаюсь, позволяя себе съесть еще два персика и половинку манго. Воды я пью совсем немного, решив использовать ее иначе. Когда три часа спустя (или около того, часов у меня нет) мой похититель отпирает дверь и застывает на пороге, я встречаю его, держа графин с водой в руках. Не успевает он сделать шаг внутрь – как я выплескиваю содержимое графина ему в лицо и бросаюсь прочь, слыша за спиной гневное рычание.

Не раздумывая, я ныряю в первый попавшийся коридор, спасаясь от своего похитителя. Планировку с прошлого раза, когда он вел меня сюда, запомнить не удалось, поэтому я могу надеяться только на слепую удачу. Извилистые коридоры особняка соединяются и разъединяются, перетекают из одного в другой, петляют и загибаются причудливыми линиями, полы выстланы мягкими коврами, от узоров рябит в глазах, а я мчусь, как ненормальная, куда глаза глядят, слыша за спиной непрекращающийся топот тяжелых мужских ботинок, прерывистое дыхание и глухой рык:

– Стой, твою мать!

Одно я понимаю точно: у него не получается меня догнать. Может, штаны неудобные? Или слишком плотные подошвы? Или... не так уж он старается меня схватить?! Что, если входная дверь закрыта, и я все равно не вырвусь наружу?! А если и смогу – что потом?! Куда бежать?! В какую сторону?! У кого просить помощи?!

Мысли летят по коридорам за мной следом, но в одно мгновение я вдруг натыкаюсь босой ступней на что-то острое, кричу от боли и падаю на пол, тут же отползая к стене. Ненавистные шаги приближаются. Мужчина появляется из-за угла, доходит до меня неторопливым шагом и смотрит сверху вниз, мрачно сводя на переносице темные густые брови: