На вынос домой, а не на вынос мозга! Ведь ничего не наврала. Просто не договорила. Но я за день обычно так убалтываюсь, что дома неосознанно молчу. Слушаю. Но сегодня мне не нужно ни мировых новостей, ни нотаций. Вот те новость — баба четверти века от роду немного выпила! Ее просто необходимо на комсомольском собрании пропесочить! Или как оно там у них могло называться…

— Пап, ну вот не надо… Мне почти двадцать пять! Скажи честно, ты думаешь я не собираюсь искать Пашке замену?

Надеюсь, за четыре года он не забыл имя моего парня. Бывшего.

— Так ты не одна пила?

Ну вот чего мне б не промолчать!

— Одна! — Чего врать-то! — Но я надеюсь встретить мужчину, за которого захочу замуж!

— К чему это сейчас ты сказала? — проговорил отец, буравя меня взглядом, хотя это и не придало его тщедушной фигурке никакой солидности.

— Просто так… — тяжело привалилась к двери и тут же добавила довольно громко, хоть повысила голос и не специально: — К тому, что я взрослая и не должна перед тобой отчитываться за каждый чих!

— А я тебя прошу отчитываться? — удивился папа довольно искренне. — За чих? Я просто хотел напомнить взрослой дочери элементарные правила безопасности жизнедеятельности. Не ходить одной так поздно. И не пить вне дома. А ты легко нарушила оба таких простых правила за один раз.

Жаль ногой не топнул. Или топнул? Я не смотрела на тапочки. И в лицо тоже не смотрела. Пыталась понять, ровно висит на стене зеркало или рама все же малость накренилась не только у меня в глазах…

— Я взяла такси.

— Вот как?

Взгляд все ещё буравчика… Ну, можно и дальше изучать собственное отражение, радуясь, что Глеб не захотел включать камеру. Голос остался, надеюсь, красивее лица. Или в моем состоянии уже только «красивше»…

— Да так! Если я взяла переработку, то могу позволить себе маленькие женские радости. Не согласен?

— Выпивку и такси? — съехидничал отец.

— Чем богаты, тем и рады! Блин, я с работы пришла! Можно не держать меня в коридоре?! Мне завтра ещё тебе завтрак готовить!

— Можешь не готовить!

Сказал как отрезал. Резко развернулся ко мне спиной и шумно прошаркал к себе в комнату. Ну и… Да, туда тебе и дорога! Спать пора! Даже не думай, что пойду следом просить прощения! Я ни в чем перед тобой не виновата. Если и виноват, то ты… Виноват в том, что я в двадцать пять одна. И дошла до точки, что готова встретиться с женатым мужчиной.

На безрыбье и жук таракан… А если у Глеба усы? Терпеть не могу усы и бороды… А сейчас они у каждого второго… Ну и отлично — будет повод остаться верной собственным принципам и дать Глебу от ворот поворот.

— Ты дома? — это через эсэмэску спросил меня Глеб, точно почувствовал, что я о нем думаю.

Да-да, заодно и что именно!

— Дома. А что?

— Ничего. Просто хотел знать, что ты дома. Могла бы догадаться написать, что добралась.

— Извини. Не подумала. Вернее, решила, что ты уже спишь.

— Теперь буду спать спокойно. До завтра. До встречи.

— Спокойной ночи, — набрала я с каменным лицом, пытаясь не перепутать буквы.

Пальцы дрожали. Как и все остальные части моего тела в предвкушении завтра. От страха перед завтрашним днём, на самом-то деле. И перед новой эсэмэской, но Глеб больше ничего не прислал.

"До встречи…" Так Глеб закончил нашу текстовую беседу на ночь глядя.

Это что же выходит? Он, типа, ни на секунду не сомневается, что узнает меня? Или считает себя баловнем судьбы, которая и тут ему подыграет… Самомнение и вера в собственную удачу у этого телефонного принца зашкаливают. А вот возьму и выйду с работы на час раньше — типа, настоящий кавалер приходит на свидание заранее. Или позже — настоящие барышни всегда на свидание опаздывают… Или не выйду вообще. Вот возьму переработку на ночь глядя! Передумала знакомиться очно и все дела… Никого я не подведу. Сам сказал, что рядом живет. Вот и прогуляется. Возможно, что мозги на место встанут: а там и вообще передумает жене изменять. Ну, хотя бы со мной… Ой ли?