– А он что? – спросила Настя, лениво шагая рядом.

– Он говорит, что и новым мужиком не против. А я говорю, что ему трудно со мной будет. Я ведь любого парня так могу довести, что он меня ногами пинать начнёт. Я же буду ходить не только налево, но и направо, и назад, и вперёд, и по диагонали, и кругами…

Машка Давыдова родилась двадцать лет назад в Курске. С самого рождения её жизнь проходила в тяжёлой и мучительной борьбе за независимость, которую она клочок за клочком вырывала из рук своих родителей. «Маша, не раскачивайся на стульчике – упадёшь!» – «Нет, буду!» – отвечала двухлетняя Маша, а через минуту собирала осколки молочных зубов. «Не ходи на речку, там грязно!» – «Нет, пойду». И она шла, а потом возвращалась лохматая, в липкой чёрной грязи. За что и получала подзатыльники.

Маленькая девочка, похожая на ангела, с белокурыми локонами и прозрачными аквамариновыми глазами моментально очаровывала взрослых, а потом легко вила из них верёвки.

Читать она, казалось, научилась раньше, чем ходить. Машку интересовало всё, что в принципе могло интересовать по определению. Начиная музыкой и заканчивая восточной медициной и гаданиями на кофейной гуще.

В универ она поступила без особых проблем и перебралась в Москву. Первый курс провела в состоянии жесточайшей депрессии. После долгих поисков самой себя наступило разочарование. Всё было не то. Не тот большой город, не тот институт, не тот факультет и специальность, не те люди, что постоянно рядом. Всё не так, как хотелось и представлялось. Жизнь казалась чёрной, а её восприятие было близко к идее «Догмы» – «Жизнь дерьмо, и каждый день откусываешь небольшой кусок». Тогда Машка решила, что тоже станет сукой и ей будет на всех насрать. Потом она, правда, призналась, что депрессия была лишь следствием расставания с парнем, которого она любила два года и который остался в родном городе. Невысокий, худой и кудрявый – почти копия Пушкина, только рыжий.

Конец ознакомительного фрагмента.