У склона песчаного холма они перекусили сэндвичами с ветчиной и сыром и выпили кофе из фляжки. Потом Гектор спустил с вершины холма старую покрышку, и, пока она, подпрыгивая, катилась вниз, все по очереди стреляли из автоматов «Беретта SC-70/90» по картонной мишени, которую Гектор закрепил в покрышке. Хейзел стреляла последней. Она взяла автомат Гектора и быстро и привычно проверила заряд и баланс оружия. Потом подошла к черте и стала стрелять, изящно, чуть поворачивая ствол, как стреляют по летящему фазану. Дэйв принес снизу мишень, все собрались вокруг и молча смотрели на пулевые отверстия в картоне. Все молчали.

«Почему мы все так удивлены? – размышлял Гектор. – Она всемирно известная спортсменка, и координация движений со зрением у нее, как у леопарда».

И хитренько спросил:

– Позвольте высказать догадку, миссис Бэннок. Ваш муж любил стрелять и брал вас с собой. Верно?

Смех был искренним и заразительным, и через несколько мгновений Хейзел присоединилась к нему. Она засмеялась впервые после пропажи Кайлы. Смех вызвал катарсис. Она почувствовала, как вызванное горем оцепенение оставляет ее.

Прежде чем смех прекратился, Гектор хлопнул в ладоши и крикнул:

– Отлично, мальчики и девочки! До терминала всего семь миль. Последний покупает всем выпивку.

Бежать по песку тяжело. Когда они вбегали через ворота в обнесенный колючей проволокой поселок терминала, Гектор был в нескольких шагах за Хейзел. Она бежала быстро и легко, но рубашка у нее на спине потемнела от пота. Гектор улыбнулся.

«Сомневаюсь, что сегодня мадам трудно будет уснуть», – подумал он.

Утманн услышал взрыв и увидел впереди над крышами зданий столб черного дыма. Он сразу понял, что взорвалась бомба, и перешел на бег, направляясь к дому брата, который, сколько он помнил, находился вблизи места взрыва. Свернув за угол, он посмотрел вдоль узкой извилистой улицы. Зрелище бойни ужаснуло даже такого закаленного ветерана, как Утманн. Какой-то человек бежал ему навстречу, прижимая к груди окровавленного ребенка. Не видя Утманна, он пробежал мимо. От взрыва обрушились фасады трех зданий. Комнаты внутри обнажились, как в кукольном домике. Оттуда свисали или падали на улицу мебель и вещи. Посреди улицы стоял почерневший остов машины, в которой была бомба.

– Ты не мученик! – закричал Утманн, пробегая мимо дымящихся обломков и испарившегося водителя. – Ты шиитский убийца!

Тут он увидел, что дом его брата Али стоит дальше по улице и он невредим. Из двери выбежала жена Али. Она плакала, прижимая к себе двух малышей.

– Где Али? – крикнул ей Утманн.

– Пошел на работу, в гостиницу, – всхлипнула она.

– Все дети с тобой?

Она кивнула сквозь слезы.

– Да будет прославлено имя Аллаха! – воскликнул Утманн и увел ее в дом.

Жене Утманна и его троим детям повезло меньше, чем семье брата. Три года назад, когда Лала с мальчиками была на базаре, в тридцати шагах от них взорвалась бомба. Утманн взял у невестки малыша и держал его, пока тот не перестал плакать. Он вспомнил ощущение теплого тела сына у своей груди, и слезы навернулись у него на глаза. Утманн отвернулся, чтобы женщина их не увидела.

Через час с работы пришел его брат Али. Из-за взрыва управляющий отелем разрешил ему уйти пораньше. Утманну было больно смотреть, как радовался брат, видя свою семью в безопасности. Только на следующий день он смог серьезно поговорить с братом. Начал он с новости о захвате американской яхты и пленении наследницы состояния «Бэннок ойл».

– Это самая потрясающая новость за целый год, – сразу ответил Али. – Весь мусульманский мир взбудоражен с того дня, как наши товарищи объявили об этом по «Аль-Джазире». Как тщательно нужно планировать, какую верность долгу проявить, чтобы успешно осуществить подобную операцию! Это одна из величайших побед после нападения на Нью-Йорк. Американцы потрясены. Их гордости нанесен новый смертельный удар.