Макс озадаченно плюхнулся на кровать и достал из кармана листок.

«А что насчёт четвёртого пункта?» – задумался он.

В комнате родителей он видел несколько книг, но это мамины любовные романы и учебники.

«Я не видел отца за книгой, и газет он не читает!»

Максу не хотелось верить, что четвёртый пункт тоже подходит. Вдруг он любит музеи, просто в селе их нет. Макс плохо разбирался в том, что можно назвать искусством, иногда отец смотрит вместе с мамой музыкальные концерты по телеку. Это же искусство или нет?

«Отец не может быть груагахом, – твердил Макс. – Он просто такой человек: не очень весёлый и ничего не читающий. А насчёт друзей, у меня их тоже сейчас нет».

Подумав о друзьях, Макс вспомнил Клаву. Почему он решил, что она груагах? Такие же признаки есть и у его отца. За шесть лет, что он её не видел, у Клавы вполне мог измениться характер.

«У неё нет матери и никто с ней не дружит, может, поэтому она такая, капец, злобная?»

Вся его решимость разоблачить груагаха, затаившегося в теле Клавы, вмиг улетучилась. Макс обессилено разлёгся на кровати и закрыл глаза.

«Может, это хорошо и я начинаю выздоравливать? – размышлял он. – Ведь паранойя – это же болезнь? А если я перестану думать, что Клава груагах, значит, я нормальный?»

Идея о том, что ему не нужны встречи с психологом и он такой же, как все остальные подростки, радовала Макса. Его окутала сонная, расслабляющая волна, он повернулся на бок и зевнул. В луче света, что падал из окна на пол, умиротворяюще сверкали пылинки. При взгляде на них тревожные мысли покидали его голову. И тут Макс заметил что-то лежащее в пыли под столом. Он резко поднялся и протянул руку. Там отыскалась голова крысы из зодиакальной коллекции. Обрадовавшись находке, он обтёр её и положил на полку, где стояли все фигурки.

«Тут кого-то не хватает! – Макс озадаченно смотрел на стройный ряд из одиннадцати зверей. Он их пересчитал, но и без этого было видно, что между крысой и собакой пустует место. – Там же была свинья!»

В груди Макса всё похолодело. Он и не думал гадать, куда делась свинья. Наверняка, когда он наклонился поднять с пола крысу, в этот момент Клава её и утащила.

«Не кого-нибудь, а свинью! Нет, у неё не просто изменился характер за шесть лет, – к Максу вновь вернулась прежняя уверенность: – Не может быть столько совпадений. Она точно не человек, и я это докажу!»

За окном взревел мотоцикл – отцу наконец удалось его завести. Макса словно ужалила оса, он подскочил, схватил на бегу ветровку и выскочил на улицу.

– Можно я поеду с тобой в Платынерь? – запыхавшись, спросил он.

– А как же твои уроки? – тот окинул его удивлённым взглядом.

– Мама сказала, что мне нужны каникулы, – заявил Макс, – вот я и подумал, что будет полезно на несколько часов съездить с тобой в соседнее село.

Отец на секунду задумался.

– Не знаю, сколько часов мы там провозимся, нужно трубы варить в новой котельной…

– Обещаю не нудить и не проситься домой, – выпалил Макс.

Отец закивал, и тогда Макс уселся позади него. Когда-то в детстве мама садилась в люльку и усаживала его на колени. Сейчас в люльке лежала сумка с инструментами, да и Макс уже не такой маленький, чтобы там ездить. Всё-таки здорово обхватить отца и ехать с ветерком.

***

Макс смутно помнил соседнее село и не смог бы назвать, где какая улица. В память врезались старинные бревенчатые дома с ажурными рамами на окнах и маленькая церквушка, в которой его крестили, когда ему было четыре года. Тогда он впервые увидел позолоченный купол с большим крестом, сверкающим на солнце, и священника в рясе. Тот зачем-то отстриг прядь его волос, и она плавала в серебряном тазу, обклеенная воском. Воспоминания о церемонии были обрывочными и нечёткими. Он никак не мог вспомнить лица своей крёстной, о которой говорила мама, а крестик он потерял где-то в пещерах горных гномов.