— Официально нет. Наш развод должен быть аннулирован.

— Что вы хотели? Ближе к делу. Зачем ты привел Муну? — перебил Хусейн.

— Откуда она узнала о Фабиане? Кому дала взятку, и кто помог оформить опеку? Мне нужно все это знать.

— Брат, ты забыл про суд? Там все сказали.

— Я не поверю в тот бред. Что, Муна случайно увидела, хотела оформить официально, но не позволили, ибо слишком юна? Ты сам в это веришь?

— Вообще-то, у меня другая версия, — вставила Марго, спрыгнув с кухонной тумбы.

— И какая же?

— Ты обещала молчать, — рыкнул на нее Хусейн.

— Не вмешивайся. Это его сын. На своих покрытых девочек так рычи!

— Марго, если ты скажешь, то я…

— Может, вы мне расскажете?

— Все дело в …

Но Хусейн с Марго моментально заткнулись, и взглянули мне за спину.

Я обернулся и встретился со своей маленькой копией. Фабиан аккуратно выглядывал из-за большой арки, разделяющей гостиную и кухню. Но не смел сделать и шаг, словно боялся меня. То ли из-за браслета на ноге, который периодически мигал на моей щиколотке и мешал жить, то ли с непривычки от незнакомого лица. За три месяца он наверняка меня забыл.

Всевышний сделал все, чтобы усложнить жизнь мне и моей семье. Одно я знал точно — я это заслужил.

Первую встречу с сыном я представлял себе явно не так и не при таких обстоятельствах. Не думал, что мой ребенок будет смотреть на меня перепуганными глазами, а я…

Я не понимал, что делать. Как заговорить с ним и о чем. Я мало общался с детьми, Аиша нечасто приводила племянников. Но чужие дети - не свои, особенно когда они уже взрослые и понимали эту жизнь.

— Ты мой папа?

Он выглянул чуть больше, но не смел подойти ко мне ближе. Почувствовал легкий пинок Марго, которая толкнула меня носком своих шикарных красных туфель на высоком каблуке. Сделал шаг. Еще один и ещё. Удары сердца отражались эхом в моей голове. Тук-тук. Тук-тук. И вот я стоял рядом со своим сыном. С такими же любопытными золотисто-карими глазами, которые я видел в отражении каждое утро после омовения.

Он еще так мал, и ему придется объяснить, кто я такой, где я был все эти годы и почему только сейчас появился в его жизни.

— Я твой папа, — сказал я, сев перед ним на одно колено. Я и сам не поверил, что сказал это.

У меня есть сын, я — отец. Я переживал его потерю несколько лет, пока не женился вновь и даже не знал о его существовании. Ничего от деборы - только мои черты, мой тон кожи, мои черты лица. Аль Дин Абдул. И я за него в ответственности.

— Когда я вернусь домой?

— Ты уже дома.

— Мума сказала, что я поеду домой.

— Мума?

— Он говорит о Муне, — пояснил Хусейн, подойдя ближе к нам. — Так, дружочек, как мы с тобой учились здороваться? Дай пять дяде Хусейну.

Хусейн хотел подхватить Фабиана на руки, но малыш отошел от него на шаг и посмотрел пристально на меня.

— Когда я вернусь домой?

Я сделал что-то не так? У него на глазах наворачивались слезы, а я не понимал, как реагировать. Я растерялся. Я, шейх Карим Аль Дин Абдул растерялся перед ребенком.

— Мума!

— Что здесь происходит? — К нам выбежала Муна, и Фабиан сразу же обнял ее за ноги.

— А когда мы вернемся домой?

— Скоро, милый, скоро. Пойдем с мальчиками поиграем.

Она взяла его на руки и увела моего сына, пока я стоял на месте и не понимал, как реагировать на реакцию собственного сына.

Я не обнял его. Не успел. Не прикоснулся к нему. Он просто расплакался при виде меня. Мое сердце впервые за много месяцев так сильно разрывалось от понимания, что я не сделал ничего, чтобы сблизиться с сыном.

— Да поможет мне всевышний.

— Никто не говорил, что будет просто. Мальчик всю жизнь провел в детском доме, — добавил Хусейн. — Но тебе лучше знать, что…