Ага, размечтался!

— Ладно. Так и быть, — говорю, собравшись его обмануть. Пусть поможет, а ужинает сам, потому что я не приду. У меня сын дома, и вечером я с ним сижу, а не по всяким ресторанам хожу.

— Отлично, — кивает он и помогает встать. А затем он решает меня отряхнуть от воды и начинает именно с пятой точки.

О господи! Он не изменился за эти четыре года! Вечно руки к ягодицам тянет под любым предлогом.

Дождавшись Милену на парковке академии, позволяю подруге довезти меня до ближайшей станции электрички. На ней я поеду к родителям и заберу Тимура от них.

Папа уже три дня как вновь работает в больнице, а мама ещё в Питере перешла на дистанционную работу и теперь занимается со школьниками и студентами биологией и химией по интернету. Поэтому сейчас она помогает мне с сыном. Пристроила его в частный сад сегодня официально, и с завтрашнего дня Тим вернётся к деткам, а я спокойно буду ходить на работу.

— Фух! — опускаюсь на кухонный уголок, наигравшись с сыном вдоволь и усадив его смотреть мультики. — Умотал он меня! Как юла. Круть туда, круть обратно! Ужас! Я за день и забыла, какой он…

— Меня тоже умотал, — хмыкает мама, закинув зелень в суп. — Весь день, как неугомонная лиса по площадке носился. В саду воспитательницы умилялись, а я про себя думала: это вы его один день видите. Пару дней и вешаться будете.

— И сколько новых дам в нашей копилке? — ухмыляюсь, вспоминая, с какой скоростью девочки, а тем более их мамочки, влюбляются в Тимура, который своей харизмой и шармом пошёл в папочку. Такой же жук улыбчивый. Проникает под кожу и привораживает.

— Три мамы и четыре девочки. Две близняшки, притом, — отчитывается родительница улыбаясь. — Он всё хотел их к нам домой притащить, но я запретила. За что получила его грозное: «Всё, я обиделся! Я ухожу от тебя! Я больше не буду с тобой играть!»

— О-о-о, близняшек он любит! — вздыхаю, понимая, откуда у него эта тяга. Весь, блин, в Егора. А это, вообще-то, я его вынашивала и ночи с ним не спала. Хоть бы каплю на меня похож был.

— Ты мне зубы не заговаривай, Сара, — прищуривается мама, сев поближе ко мне. — Рассказывай, видела ли своего Егора?

— Видела, — закатываю глаза. — И лучше бы мои глаза его не видели!

— Всё ещё любишь? — догадывается со вздохом.

— Всё ещё ненавижу. До такой степени, что хочется уткнуться в подушку и плакать, — поправляю её с кривой ухмылкой.

— Любишь, — хмыкает родительница. — Пиджак его?

— Его, — бросаю. — У меня юбка порвалась. Он прикрыл.

— Заботливый.

— Он всегда таким был. Даже тогда, когда вместе не были, — вспоминаю с теплотой в груди. — Он ведь посадить меня мог за нанесение увечий, но не стал этого делать. И вообще, мог мне кучу претензий выставить, но он ни разу не заикнулся даже, мам. Смеялся всегда над моей хронической «везучестью». Но знаешь, это было не обидно так. Всегда помогал. Делал комплименты.

— Все они делают комплименты, пока в койку не затащат, — качает она головой, сочувственно взглянув на меня.

— Егор другой.

— И всё же вы расстались несмотря на то, что он другой и не такой, как все.

— Ага, — киваю. — Но у меня есть Тимур! И я самая счастливая! И давай не будем! Мне сегодня хватило Егора сполна.

— Как знаешь, — вздыхает и встаёт со стула. — Давай супчика вам с Тимом налью. Поедите, да поедете к себе. Я тебе в коридоре дома оставила чемоданчик с тем, что завтра надо будет Тимурчику в садик отнести. Вещи ему погладила. Тебе рубашку тоже. И картофельное пюре сделала с мясным рулетиком. Тимур его любит.

— Спасибо, мам! Что бы я без тебя делала!