— Тише, тише, солнце, — тянет он, развернув меня к себе и зачем-то завязав свой пиджак у меня на талии. С особой аккуратностью и трепетом, словно это мне жизненно необходимо.

— Ты чего делаешь?! — возмущаюсь, округлив глаза от наглости.

— У тебя юбка сзади порвалась, — объясняет он, выпрямившись и довольно оглядев свою работу. — И твои трусишки показали себя миру, — блаженно прикрывает глаза, и я вспоминаю его дурацкий фетиш на женское бельё. В особенности нелепое, как у меня, с горошком, квадратиками и со всякими смешными принтами.

Да, по-детски такие носить, но они такие удобные и прикольные, что я не могу себе отказать в удовольствии такие покупать. Да, у меня есть взрослое бельё, но предпочтения я отдаю именно своих детским.

— Что?! Порвалась?! — инстинктивно тяну руку, чтобы прикрыть этот стыд. А давно ли она порвалась? А что, если я весь день так по школе ходила? И ученики это видели? Смеялись? Стыд!

— Не за что, — растягивает губы в улыбке. — В качестве благодарности принимаю поцелуи, — подставляет губы, сложенные бантиком.

— Пффф! Иди к чёрту! — кидаю и собираюсь пойти дальше.

— Ну нет, Сара! Так не пойдёт, — хватает меня за руку и не даёт уйти. — Тебя не учили, что надо говорить или «делать» спасибо за то, что тебе делают хорошо?

— Чего ты хочешь, Громов? — устало вздыхаю.

— Да ничего! Просто поболтать.

— У меня нет времени на это, — заявляю ему, скрестив руки на груди и прищурившись. — Так что иди, куда шёл. За пиджак и помощь спасибо! Пока!

— Так я к тебе и шёл, Сар! Летел на крыльях радости и любви!

— Егор!

— Да ничего такого, Сар! — цокает он языком, и мне на минутку кажется, что мы вновь четыре года назад. Болтаем в коридоре академии и планируем свидание. — Просто посидим где-нибудь. Поболтаем о жизни. Расскажешь, как ты. Я расскажу, как я. Чисто дружеская встреча. Хочешь, Милену и Вадима с собой притащим? Чтобы ты не стеснялась.

— Ага, конечно, — тяну со скепсисом, не веря ни единому его слову.

Однажды он этими же словами меня заманил в ресторан. И чем всё закончилось? Тем, что мы поиграли, да расстались, и теперь у меня сын?

Чтобы не светить своей пятой точкой, пусть и прикрытой пиджаком, задом наперёд иду к учительской, где смогу спрятаться от доставучего Громова. Там дверь закрывается на замочек, и не зайдёт он больше. Оставит меня в покое.

Свободной рукой машу Егору ручкой и медленно исчезаю. А он стоит и просто смотрит на меня. Не останавливает. Не просит дослушать его. Чего-то ждёт.

— Ай! — вскрикиваю от резкой боли. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть, во что врезалась и проклинаю архитектора, который зачем-то арки здесь сделал. Из-за него в проём не вписалась и головой больно ударилась.

Ладно, голова у меня, и правда, чугунная. Поэтому пройдёт через недельку две, если новую травму не получу.

— Осторожнее! — кидает Громов, когда я, обойдя арку, продолжаю свой путь и… — Да, да, именно там и осторожнее, — произносит и подходит ко мне, сидящей в ведре с водой.

— Опять эти дети носятся, — бурчит уборщица из класса, но, увидев меня, а затем одного из владельцев академии, делает вид, что ничего не видит. Продолжает дальше пол мыть.

— Чёрт! — проклинаю всё, глядя на Егора. Поняв, что сама не вылезу, заговариваю со смотрящим на меня с нежностью мужчиной. — Помоги, а? — тяну руку. — Пожалуйста!

— Так и быть, спасу твою аппетитную попку в моих любимых трусишках, — соглашается и дотрагивается до моей руки, пуская по телу давно забытые импульсы. — Но у меня есть условие! Я помогаю, ты идёшь со мной на ужин!