— В свою академию иди и устраивай свою дружную жизнь, — ворчит Милена, хотя ей даже тридцати ещё нет, чтобы в бабушку превратиться.

— Миленочка, моя самая любимая невестка, не будь злюкой такой. Я ведь к тебе со всем сердцем, а ты…

— Ты бы лучше с Кирой для начала разобрался, — бросает она мне, покачав головой и руки на груди скрестив. — Я когда в школу входила, твоя невеста вся в слезах уходила. К ней беги успокаивай, а не с Сарой флиртуй, а тем более целуй. Измена как бы.

— Мы расстались.

— Чего?! — её глаза округляются. — Ты представляешь, что с тобой твой отец сделает? Он же тебя…

— Поэтому я вчера приходил к твоему и просил меня усыновить. Так что скоро будем ещё роднее, сестрёнка, — подмигиваю ей, на что она закатывает глаза. Оборачиваюсь к своей головной боли, которую, как садист, желаю чувствовать раз за разом. — Всё, Сара, собирай вещи! Жду тебя через час-два у себя в кабинете. Будем твою зарплату обсуждать, — даю указание ей.

— Вообще-то, я не… — хочет она вновь поддаться упрямству, но я не даю ей и слова сказать. Делаю шаг к ней и быстро целую, стирая слова с его языка. Затем так же быстро отстраняюсь и убегаю.

Вылетаю за дверь, закрываю её, но не ухожу, чтобы послушать. Понимаю, что они будут ругать меня сейчас, но я хочу узнать мысли этих двоих относительно меня. Может, хоть узнаю, за что меня Милена так не любит. Да и про Сару, может, что новенького узнаю.

Сара

— Вот же идиот! — качает головой Милена, как только Егор скрывается за дверью.

— Но обаятельный! — вздыхаю я мечтательно, но, поймав её сочувственный взгляд, добавляю: — Но да, идиот.

— Что это вообще было только что? — спрашивает она и подходит, чтобы взять остывший кофе. Сделав глоток, кривится и отодвигает в сторону. — Гадость.

— Мы в коридоре встретились. Пятно на его рубашке видела? — спрашиваю, и она кивает. — Я сделала. В общем, мы начали ругаться, потом пришла его роботесса. Я ушла. А здесь физрук.

— О господи! — восклицает, словно уже знает, что дальше было. — Он к тебе не приставал? Не ведись! Он уже всех в школе оприходовал из учителей. Даже ко мне пытался, пока вся тройка Громовых ему мозги не вправили. Они прям все его люто теперь ненавидят, но Громов-старший запрещает его увольнять. Он сын какой-то его знакомой или что-то в этом духе. Вадим как-то рассказывал, но я слушала вполуха. Паренёк теперь даже к Вике боится подойти.

— Немного приставал, — признаюсь. — Но я его отшила. Потом пошла бумагу доставать, а у меня ручка отвалилась.

— Да ладно! Я вообще не понимаю, что за криворукий тип собирал этот шкаф, — возмущается подруга. — Я пару дней назад ручку вон с того шкафа случайно сорвала, — указывает на соседний отдел. — Потом Тихон помог мне её привинтить нормально. Ужас! Уволить надо этих работников! Ну что за дела-то?! За что деньги платим?

— Может, Тихон все ручки посмотрит? — предлагаю, и подруга кивает. — Ну, у меня ручка оторвалась, и этот физрук начал ржать. Здесь Егор ворвался. Выгнал его и как бы защитил меня. Но без его фирменного «Я так решил» не обошлось. В общем, вот так… а потом зачем-то поцеловал.

— Дурак он просто! — подходит и обнимает меня, успокаивая. — Сам себя не понимает, вот и бегает от одной бабы к другой! Гнать его надо! Не подпускай его к себе, Сара. Ты ведь помнишь, чем в прошлый раз это закончилось. Хочешь повторения?

— Смотря какого именно. Если всю эту боль, то нет. А если… — отвечаю, и на телефоне подруги высвечивается имя няни.

— Сар, секунду! Надо ответить! Я попросила няню набрать меня, когда девочки поедят. Чтобы узнать, что с аппетитом. Близняшки вчера не ужинали. А у нас ведь ночёвка сегодня. Не хочу, чтобы всё сорвалось. Алёна уже с нетерпением ждёт её.