– И сейчас не стану! Хватит. Мне плевать, что было между вами, а чего не было.

Не хочу раскручивать эту тему. Пусть все остается как есть. У Ангелины свой ребенок от Савчука, а у меня – свой. Точка.

Тарас бьет кулаком в стену. Стоит так какое-то время, а потом возвращается к столу. Срывает что-то с шеи и протягивает мне.

Это цепочка, на которой висят два крошечных сердечка. Я потеряла ее в больнице, когда загремела на сохранение. До этого почти никогда с ней не расставалась. Лишь в командировку в Хабаровск не надела, потому что, собираясь в спешке, забыла дома.

– Отходя от наркоза, ты кричала «Верните их!»…

Цепочка качается перед моими глазами, как маятник.

– Медсестры ничего не понимали, я тоже. Думал, что это, возможно, стресс, последствия страха… А потом нашел на полу ее. – Тарас впивается в меня взглядом, полным безумия и надежды.

Сердце бьется так быстро, будто хочет вырваться из груди. Я забираю цепочку, и холодный металл обжигает ладонь.

– Почему сразу не вернул?

– Не знаю. Надеялся…

– Не надо! – Я вскидываю руку, останавливая его на полуслове.

В груди закипает негодование. Сую цепочку в карман. Это хоть и болезненное напоминание, но необходимое. Я не могу просто взять и забыть, что потеряла когда-то двух долгожданных детей. Как и не могу простить Тараса. Чтобы что? Ждать, когда он снова причинит боль? А дочь Ангелины мы куда денем? Савчук так и будет метаться между двумя семьями? Дети – это навсегда. Связующая нить. И пока он о Кире не знает, ее можно оборвать. Будто ничего и не было.

– Никаких надежд, Тарас. Я могу запросто представить и свою жизнь, и жизнь своего ребенка, да даже совместную жизнь с Крайновым. А нашу с тобой – нет. И наверное, хорошо, что ты пришел. Потому что другого раза не будет. – Показываю ему кольцо. – Я сделала выбор, и он, к сожалению, не в твою пользу. Он в пользу Вани и нашего с ним сына. Будущего без боли. И без тебя. Хватит меня мучить.

Эти слова даются с трудом. Мысленно я плачу. Потому что, когда лежала в больнице другие сны снились. Они изматывали… Мы были на песчаном берегу, я, Кирилл и Тарас. Он придерживал сына за руку, пока тот учился ходить. Этот сон повторялся снова и снова. Да и сейчас иногда…

– Я понял. – Тарас не сводит с меня пристального взгляда. – Оправдываться не имеет смысла. Знаю, какая ты бываешь упрямая и непреклонная… Я пришел сказать, что отступаю, Эва. Ты выбрала свой путь, и я не буду мешать. От меня Крайнов никогда ничего не узнает. Я не буду вставлять тебе палки в колеса. И всегда буду любить. – Он мельком кивает на букет. – Надо было в первый раз с ним и со свидетельством о разводе прийти, а я захотел как раньше, с охапкой эмоций. И вот к чему это привело…

– Именно! – чуть ли не кричу я. Злость, вспыхнувшая после признания Тараса, словно огромный грузовик, сносит меня на ходу. – Лучше вообще не приближайся ко мне! Никогда.

Господи, как же тяжело, Савчук… Почему с тобой так всегда? Почему?

– В последний раз, Эва. – Он подходит ближе.

Я дергаюсь.

Тарас берет мою руку, ту самую, на которой кольцо. Игнорируя, что я съежилась, поднимает ее. Целует и смотрит, смотрит… Отпустив, опять кивает на цветы:

– Там записка.

Он разворачивается и уходит.

Глаза утыкаются в закрытую дверь, и, хотя я обещала себе, что не буду плакать, несколько слезинок скатываются по щеке.

Встаю и ищу записку в букете. Она действительно там. Короткая. «Будь счастлива».

И это остановится последней каплей.

Где-то внизу, под ребрами, медленно разворачивается стальная пружина. Больно. Невыносимо. Слез становится больше. Запах Тараса все еще витает в кабинете…