Внезапно поднялся сильный ветер, море стало мутным, начали подниматься волны одна выше другой. Девушка в страхе отпрянула от воды. Дельфин подарил ей прощальный взгляд и скрылся в бушующей пучине. Он уже знал, что его отец обнаружил пропажу своего любимого сокровища и беснуется в гневе.

Чудовище и в самом деле было вне себя от злости и бессилия. Его огромные щупальца бились в исступлении о морское дно так сильно, что в земной коре образовался трещина. Море Сомнения исчезало на глазах. Всего за несколько минут в образовавшийся разлом ушла вся морская вода вместе с ее обитателями. Последний столп воды, с оглушительным ревом уходя под землю, окатил своими брызгами людей, выбежавших из прибрежных домов, чтобы посмотреть на это зрелище. Это были капли Моря Вдохновения, которые поселились в душе каждого жителя.

Страх и Критика исчезли в недрах земли, Море Сомнения иссякло, на том месте, где было море, до сих пор находят прекрасные самоцветы – разбросанные во время бури сокровища свирепого морского чудовища.

***

В доме известной художницы, на самом почетном месте в гостиной, напротив большого окна, выходящего на восток, расположилась удивительная картина: на ней изображена гладь моря в лучах восходящего солнца и молодой дельфин, который резвится, выпрыгивая из воды и радуясь наступлению нового дня.

Когда восходящее солнце озаряет картину своими осторожными лучами, та будто оживает: в больших глазах дельфина загорается искра жизни и озорства, его кожа приобретает шелковистый влажный блеск, а в его зубах сверкает крупная жемчужина. Кажется, что сейчас он в очередной раз плюхнется в воду и окатит с головы до ног брызгами морской воды зрителя, стоящего перед картиной.

Говорят, что картина написана особыми, волшебными красками с перламутром.

На дивном лугу среди множества цветов жили-были две неразлучные подружки: Кашка и Ромашка. Они росли вместе столько, сколько себя помнили. Обе милые, добрые, простые улыбчивые цветы.

В одну звездную ночь, когда всем цветам полагается спать, сомкнув свои бутоны, две подружки тихо перешептывались.

– Ах, как я волнуюсь! Уже через две недели летнее солнцестояние и бал цветов, а мне еще надо столько успеть – стать белее и пушистей, – прошептала Кашка. – Хорошо тебе, Ромашке, у тебя столько красивых лепестков и желтая сердцевинка, ты всегда выглядишь очень мило, и люди тебя любят! А я – просто скучное белое облачко. Вот хотела бы я стать такой же, как ты! А еще лучше – каким-то волшебным цветком, чтобы удивить всех на балу, а то и стать королевой бала. Ей всегда становится то роза, то другой взлелеянный в саду цветок, а нас с тобой так никто и не замечает.

– Эх, Кашка, Кашка! – вздохнула в ответ Ромашка. – Ну и что с того, что мы не очень-то популярны среди цветов? Разве из-за этого стоит так расстраиваться? Ты знаешь, что превратиться в другой цветок никому не дано. К тому же мне так нравятся твои белые нежные локоны! Да и неужто ты думаешь, что я не бываю сердита из-за своей внешности? Мне тоже иногда надоедают свои длинные лепестки, которые каждое утро надо умывать росой да причесывать. Куда уж удобнее быть с твоей стрижкой. А что уж говорить о том, что люди приходят отрывать от нас, ромашек, лепестки для всяких глупостей «любит – не любит»… Да что поделать. Ромашкой родилась, Ромашкой и останусь. Хорошо, конечно, было бы примерить на себя внешность каждого цветка, чтобы понимать их лучше, но уж ничего другого, кроме Ромашки да Кашки, из нас с тобой не получится. Лучше уж смирись с этим, подружка.