Но если Марика выходила за Толгатова зная, что беременна от меня, почему промолчала? Это месть такая за мое непристойное предложение родить за деньги? Слишком жестокая месть.

Разрешить воспитывать, носить на руках, заботиться о моих детях чужому мужчине. Да еще кому? Уроду Толгатову! А сейчас? Позавчера, вчера, сегодня с ней рядом Артура не было, но она снова промолчала. Улыбалась, глядя мне в глаза, позволяла девочкам называть меня дядей.

— Подлая, двуличная змея!

На смену пустоте приходит ярость. Кровь во мне кипит так, что вот-вот полопаются вены. Я открываю фотографии, присланные Борном, и внимательно изучаю их. Пытаюсь изучать, но строчки плывут, я сжимаю в кулаке телефон.

— Вызывать такси, господин Байрамов? — осторожно уточняет Аскольд.

— Такси? Еще чего! Объезжай на хрен пробку по тротуару!

— Но там же люди?

В ответ я на охранника посмотрел так, что если бы он мог, то засунул свой язык себе же в зад.

Он выполняет приказ, давит на сигнал внедорожника, разгоняя мирно плетущихся горожан.

— Я ее задушу. Просто возьму и задушу.

— Вы бы девочек матери не лишали…

— А она, значит, лишать детей отца может?! Даже не так — самовольно решать, кто будет отцом, а кто нет! Дави уже на газ, плетешься как червяк!

Ехать осталось всего ничего, но время растягивается, как в дурном сне, когда ты стараешься быстрее двигаться, а скорость остается черепашьей.

Аскольд тормозит возле подъезда, я вылетаю из внедорожника как ошпаренный. Охранник привычно остается ждать меня в машине. Еще бы он сунулся за мной! Уволю к чертям собачьим!

На двери подъезда магнитный замок, но я дергаю ее так, что механизм поддается моей силе. Не дожидаясь лифта, взмываю по ступеням вверх. Я сейчас покажу все, что прислал мне Борн, а Марика пусть объясняется.

Давлю на звонок. Мне открывать не торопятся. Или это время опять играет со мной в иллюзии и треплет нервы?

Когда по ту сторону двери наконец слышится скрежет ключа в скважине, я набираю воздух в легкие, готовясь вступить в жаркую склоку с Усольцевой. Однако дверь распахивается, но перед собой я никого не вижу.

Рвано выдохнув, опускаю взгляд и замечаю Таню. Или Лилю? Черт возьми, они могут быть моими детьми, а я до сих пор их путаю. Марика лишила меня возможности получше узнать девочек. Растил бы с пеленок, то не испытывал немого стыда.

— Привет, дядя Байрамов, — шепчет малышка.

— Привет! Где мама?

— Дома…

— Почему ты шепчешь?

— Он запретил нам громко говорить.

— Кто?

— К нам папа приехал…