— Ты так просто убежишь? — догоняю Миру и, взяв её за руку, останавливаю посреди коридора.

Жизнь в школе кипит, все куда-то бегут, о чём-то говорят, а мы остолбенело стоим посреди коридора и смотрим друг на друга, даже не моргая.

Момент из каких-нибудь слезливых фильмов, только это всё жизнь, а я в ней в главной роли.

— Убегу! — выдёргивает руку из моей хватки. — И как можно дальше! Так далеко, чтоб такие встречи больше не повторялись, — гневно отвечает, напоминая мне о временах, когда мы были вместе.

А я ведь даже представить не могу, чем заслужил такое отношение к себе. Почему я проснулся в то утро, а рядом никого не оказалось?

День, два, пять… Я начинал верить в то, что Мира была иллюзией, ведь только я о ней вспоминал и говорил, а другие даже не знали, кто она.

— Я не позволю. Ты же понимаешь это? — смотрю в её карие бездонные глаза.

Изучаю её по взгляду, по тому, как зрачки увеличиваются от очередного всплеска эмоций. По тому, как в огромных, как океан, глазах моя девочка пытается скрыть что-то очень важное.

— Оставь меня в покое! — тон немного угасает, а ресницы опускаются, когда к нам подходит Вадим Данилович. — Ты сейчас всё портишь, понимаешь? Не вынуждай меня вновь бежать, потому что на этот раз мне некуда. Уходи сам, прошу!

— Что у вас здесь происходит? — Громов в некотором недоумении гневно поочерёдно оглядывает нас с Мирославой. — Вы в курсе, где вы находитесь? Это школа, а не цирк, — смотрит на Миру так, словно их связывает что-то большее, чем работа. Как с той девушкой — Сарой. Видно, что они не просто коллеги.

— Адам, — поддерживает ректора Мира, — здесь не психологическая клиника, а я не твой пациент — и очень давно! Уходи, — настаивает Громова, но теперь я точно никуда не уйду. Её поведение вынуждает остаться здесь надолго.

— Вадим Данилович, — переключаю своё внимание на ректора академии. — Прошу прощения за столь непрофессиональное поведение. Просто мы с Мирой так давно не виделись. Мы раньше…

— Я тоже прошу прощения у тебя, любимый.

Тебя?

Любимый?

Что?!

— Мы с Адамом старые знакомые. Когда-то я пользовалась его услугами. Он был моим психологом и всё обо мне знал. Но теперь нас ничего не связывает, — уверяет она мужчину, подарив ему улыбку мечты. — А нас с Вадимом связывает многое, — Мирослава берёт за руку Громова. — Мы с Вадимом женаты, — поднимает его руку выше, демонстрируя на его безымянном пальце обручальное кольцо. — И очень счастливы в браке, — эти двое смотрят друг на друга, будто кроме них здесь больше нет никого.

Но я здесь…

Стою перед ними, полный шока и непонимания. Информацию перевариваю, но принять не могу.

Какой, к чёрту, брак?

Ещё и счастливый…

— Вы… — не могу подобрать слова. — Женаты? — еле сдерживаю эмоции, позабыв о спокойствии, о котором я постоянно твержу своим пациентам.

— Да, — с уверенностью, которой не видно в глазах её мужа, произносит Мирослава. Он же молчит, стоит как вкопанный, только и делает, что поедает взглядом свою жёнушку. — И мы не просто женаты, у нас и дети есть, — добивает меня очередным заявлением. — Два прекрасных сына. Копия своего отца, — смотрит на Вадима так, как когда-то на меня смотрела.

— Вот как… — поджимаю губы. — Не думал, что ты так всё закончишь…

— Не поняла?

— Что по рукам пойдёшь… — пытаюсь вывести Миру на чистую воду, потому что если Мира и хорошо играет свою роль, то она забыла предупредить своего псевдомужа об игре, которую затеяла. — Сколько, говорите, вашим детям лет?

— Четыре, — отвечает Мирослава.

— А вы хоть знаете имена детей? — обращаюсь к герою её романа. К Вадиму Даниловичу. Бедный мужчина не знает, что делать, бежать или остаться. Доигрывать свою роль или вывести Миру на чистую воду.