Когда родные отговаривали бабушку от переезда в деревню, мотивируя это отсутствием удобств, бабушка заявила:

– Я совершенно не понимаю, почему в конце двадцатого века является неразрешимой проблемой установка в доме сортира.

Сортир был установлен, в придачу к нему была оборудована сибаритская (по тем временам) ванная комната, со стенами бледно-розового кафеля, белым полом и украшенным затейливым витражом окном. Вода качалась из колодца при помощи насоса и нагревалась газово-электрическим котлом. Газ в нашу деревню, очень кстати, провели лишь за несколько лет до начала нового тысячелетия. А до этого все топили печи дровами.

Сейчас, конечно, никого не удивишь санузлом. Новые дачники, активно скупающие землю в Васильках в последние годы, понастроили такого, что деревенские просто устали удивляться. Говорят, в том четырехэтажном дворце, который занимает очень красивый участок прямо на берегу речки, два бассейна: один в доме, второй – на улице. С подогреваемой водой. Да, цивилизация надвигается на Васильки семимильными шагами. Это неплохо, только не нужно забывать об аккуратности. Под ноги смотреть, чтобы не испортить чего ненароком.

Оставшись одна, я включила свет во всем доме и с удовольствием все осмотрела. Ничего не изменилось, и это так приятно. Та же клетчатая скатерть на маленьком столике в кухне возле окна, те же розовые цветочки на обоях в моей спальне, и те же часы на стене в гостиной…

Мне всегда ужасно нравились эти часы. Очень старые, с потускневшим циферблатом без стекла, позолоченными стрелками и маятником, но главное – с цепочками и гирями. Мы с бабушкой заводили их по вечерам, перед сном, раз в три дня, и я была очень горда, когда мне доверяли потянуть за гирьку и придать дополнительный заряд жизни этому загадочному механизму. Ходили они исправно, а вот отмечали начало нового часа ударами только тогда, когда у них было подходящее для этого настроение. Иногда несколько раз за день, а иногда – раз в неделю или даже реже.

Я поставила стрелки на девять часов и потянула вниз маленькую гирьку, похожую на еловую шишку. Она сначала не поддавалась, но потом все же, со скрипом начала двигаться вниз на удлиняющейся цепочке. Интересно, не разучились ли часы отбивать удары?

Письмо я показала только брату. Он сказал: «Хм» и высоко поднял свои густо колосящиеся брови.

– Ну, что ты об этом думаешь? – нетерпеливо спросила я.

– Уверен, ты замечательно проведешь время, – изрек он.

– То есть ты считаешь, что это какая-нибудь ерунда, вроде полного собрания сочинений Тургенева довоенного издания с золотым тиснением?

– Ерунда! – фыркнул Борис. – И это мне говорит студентка, без одного курса выпускница, одного из лучших в стране гуманитарных вузов! Кто там у вас преподает русскую литературу?

– Да ну тебя, – надулась я.

– Нет, я вовсе не исключаю, что у бабушки где-нибудь припрятан бриллиант с голубиное яйцо или какой-нибудь там старинный перстень с огромедным рубином, – проговорил Борька. – Всякое бывает.

– Ты думаешь? – с надеждой спросила я.

– Только очень странно, что никто ничего об этом не знает.

В общем, он не поверил. А я? Сама не знаю. Найти какое-нибудь сокровище было бы необыкновенно приятно и познавательно. Такого со мной еще никогда не случалось.

Одно я знаю точно: в подобном предприятии нужно действовать очень деликатно и неспешно. Как бы между делом. Если я, как коршун, наброшусь на бабушкин дом, распотрошу его и выверну наизнанку, я точно ничего не найду, даже если оно есть. Сначала нужно подумать. Два раза, как минимум. Потом разделить территорию на условные квадраты, и начинать. Главное – система. Меня ведь хлебом не корми, только дай что-нибудь систематизировать.