– Ты ужасен, – перевожу взгляд с друга на Бессона. Он продолжает извиваться как рыба на крючке.

– Мы – идеальная семья. Аспен сделала правильный выбор, – ухмылка появляется на его губах при первом же упоминании моей сестры.

– Я до сих пор не понимаю, почему она решила выбрать тебя, – снимаю пиджак и бросаю его на рядом стоящий стул.

– Аспен ценитель прекрасного, а мой член… – Нико уже собирается закончить предложение, но я обрываю его.

– Еще одно предложение, в котором будет упоминаться моя сестра и твой член, и ты окажешься рядом с этим бедолагой.

Нико разражается смехом:

– Полегче, – он поднимает руки вверх. – Развлекайся! – Его губы изгибаются в безжалостной улыбке. – Мне нужно позвонить жене, вернусь через пару часов и помогу убрать тебе его останки. – После этих слов Бессон начинает извиваться и кричать.

Я в несколько шагов оказываюсь рядом с моим «развлечением» на этот вечер.

– Крики только разжигают мое желание убивать. Сломать каждую кость в твоем теле и превратить в субстанцию из кожи, крови, органов и костей, – я обхватываю его челюсть, чтобы он смотрел мне в глаза.

Испуг. Боязнь. Паника. Ужас.

Каждая эмоция подпитывала мое нутро. Я медленно обошел мужчину, внимательно изучая его. Мой взгляд оценивал не только внешность, но и мельчайшие детали – мимику, осанку, даже едва заметное подергивание мышц. Его телосложение действительно говорило о регулярных физических нагрузках. Подтянутые мышцы, четко очерченные контуры – спортивный зал, безусловно, сыграл здесь свою роль.

– Зачем тебе понадобилась Джейн Гвидичи?

– Я здесь из-за этой маленькой сучки? – Его слюна попадает на мою рубашку.

Черт, придется избавиться от нее.

– Неправильный ответ, кусок дерьма.

Первый хруст, резонирующий в помещении, наполняет воздух напряжением и страхом, смешиваясь с диким, звериным криком, который разрывает тишину. Слюна Бессона, как горячая капля, попадает на мое лицо, оставляя неприятное ощущение. Его глаза, полные боли и ужаса, словно вырываются из глазниц, придавая лицу еще более искаженный вид. Я понимаю, что он чувствует, ведь перелом малоберцовой кости – это не просто травма, а настоящий ад. Боль пронизывает его тело, и ублюдок пытается взглянуть на свою ногу, но перелом оказывается закрытым, что делает ситуацию еще более мучительной.

– В твоих интересах начать говорить. В этом теле около двухсот шести костей, и я могу сломать каждую, – Бессон стискивает зубы, пытаясь, сдержать боль. – Самым изощренным и болезненным образом. Ты будешь мучиться от боли и ходить под себя все время нашего развлечения, – не услышав ответ, моя нога набирает размах в воздухе, но он начинает говорить.

– Я хотел трахнуть эту белокурую лань. Она все время обучения крутилась вокруг моего члена как пчела вокруг нектара. Девушка сама хотела этого, – ублюдок выделяет каждое слово.

Ложь. Это чертова ложь. Джейн впала в ужас, когда его грязные руки коснулись безупречной кожи. Я видел это по ее лицу, зажатым движениям и ужасу, который сочился из каждой поры на теле. При первой возможности она побежала просить помощи у Шерон. Из-за прослушки в зале, я мог слышать их разговор и велел Шэрон нарушить инструкцию, и отвезти Джейн домой.

– Может мне стоит сломать твой член следующим? – Я вскидываю брови, смотря на него взглядом полным ярости.

– Она сосала бы мой член как самый вкусный чупа-чупс на свете, – выплевывает Бессон в мое лицо.

Что-то щелкает в моей голове и все остальное происходит на автомате. Гнев бежит по венам, обжигая каждую клеточку тела. Я словно погружен в вихрь ярости, где разум уходит в тень, теряясь в мраке первобытных инстинктов. Каждое движение – это не просто действие, это вызов самой природе, встреча двух первобытных существ. Кулаки врезаются в мясо, в кусок плоти, который вновь посмел стать вызовом для моей агрессии. Его стоны, крики и мольбы летают в воздухе, как бесплотные призраки, но не способны пробудить во мне ни капли жалости. Я словно в трансе, не в состоянии остановиться, пока сила не иссякнет, пока адреналин не начнет медленно отступать. Во мне разжигается полный хаос, и каждый удар – это освобождение, но снова и снова я ищу большего, бью и бью, играя с жестокостью.