Он, конечно, был не так прост. Предлагая подзаработать, он явно хотел убить сразу двух зайцев: и продолжить бесперебойное производство, и, не исключено, найти своих обидчиков.

Боровичок сказал, что к нам могут пожаловать непрошеные гости, если узнают, что производство не остановлено, а только перенесено этажом ниже. Кивнув на лежавших рядком молодцев, Валерий Павлович заметил, что мы в состоянии достойно встретить любых непрошеных гостей, тем более теперь мы еще вооружены огнестрельным оружием, а не только скалками, ступками и кухонными ножами. Потом он кивнул на радующие глаз зеленые бумажки и заметил, что он не просто так их нам оставляет. Это, так сказать, аванс, а не только компенсация. Воочию убедившись в наших возможностях, он надеется, что мы будем в состоянии провести задержание лиц, которые могут заинтересоваться его товаром. Мы же понимаем, что Валерию Павловичу нужно возвращать украденное? А если вдруг мы каким-либо образом сможем оказать ему содействие в поисках товара, уж он за ценой не постоит. И вообще, почему бы нам не освоить еще и профессию частных детективов? Мы же можем порасспрашивать окрестных старушек (Ольга Николаевна и Анна Николаевна), мальчишек (Сережка), народ у пивного ларька (Иван Петрович), а также учеников и их родителей (я). Круг общения у жильцов нашей квартиры широчайший, причем это самые осведомленные слои населения. Валерий Павлович не сомневался: мы в состоянии справиться с его заданием гораздо лучше лицензированных частных детективов, не говоря уже о сотрудниках государственных органов. А уж Валерий Павлович нас не забудет. И он снова кивнул на зеленые бумажки.

Но мы все равно отказались. Денег, конечно, заработать хотелось, но не таким же способом? А вот насчет частных детективов можно было бы подумать… Хотя как мы можем узнать про воров?

– Вы также подумайте и насчет мастерской, – повторил Боровичок. – Ну что такого, в самом-то деле? Быстро привыкнете. Звоните в любое время.

Оставалось только решить вопрос с Васей. Валерий Павлович настаивал, что художник приложил руку к исчезновению товара. Мы решили пригласить Васю «на ковер». Выпускать его нам не хотелось еще и потому, что мы открыли ему тайну, рассказали о кладе. Вася несколько раз осенил себя крестом, сказав, что он – человек честный, а потом взял лист бумаги и набросал по памяти портреты тех, кто в ту злополучную ночь вывез весь товар. И как это не пришло ему в голову раньше? А главное, не ему, а Валерию Павловичу? Или тот во гневе забыл, что его работники рисовать умеют? Про двоих, изображенных художником, ничего особенного сказать не могу, у третьего же был шрам над правой бровью, у четвертого – чуть раскосые глаза.

Пока Вася рисовал, я наблюдала за Валерием Павловичем. В какую-то секунду мне показалось, что он узнал одного из тех, кого пытался изобразить Вася. Или мне только показалось? Но что-то определенно промелькнуло на лице Боровичка. Какое-то странное выражение. Однако он тут же взял себя в руки.

На мой прямой вопрос гость ответил, что никого из этих ребят никогда в жизни не видел.

Мы все, включая Валерия Павловича, поужинали на скорую руку и опять пили кофе. Боровичок даже извинился, что воспользовался моей любимой чашкой – но он же не знал, не так ли? Я его простила.

Валерий Павлович сложил рисунки в папочку и все-таки согласился оставить Васю у нас – при условии, что мы не будем пока выпускать его из квартиры.

– А это ваши в него стреляли? – спросила я у Боровичка, глядя ему прямо в глаза.