Во-первых, свет был вовсе не таким, какой дают обычные прожекторы беспилотников. Он казался синеватым, почти призрачным.

А, во-вторых, свет лился не сверху или со стороны, а снизу, из той самой трещины в земле, над которой мы зависли.

Осознав всё это, я уже не могла заставить себя сказать хоть что-нибудь. Всё во мне окаменело. К счастью, наш горе-пилот тоже это увидел.

— Какого чёрта?! Вы это видите?!

Теперь уже все уставились в иллюминаторы, а свет, меж тем, делался всё ярче с каждой минутой. Он начал пульсировать и менять свои оттенки — удивительное и достаточно красивое зрелище, чем-то напоминающее северное сияние. Я бы наверняка оценила его по достоинству, если бы наблюдала за ним с безопасного расстояния.

— Вот тебе и мёртвая планета… — успел произнести Виктор, прежде чем все винты нашего батискафа разом перестали работать.

Массивный аппарат стал медленно, но неотвратимо опускаться вниз, прямиком в трещину. Её ширины оказалось более чем достаточно для того, чтобы батискаф прошёл сквозь неё без каких-либо проблем.

Я закрыла глаза, понимая, что, скорее всего, это последние минуты моей короткой жизни. Стоили ли того эти открытия? Кто знает… Мне не хотелось думать о том, как бы я поступила, если бы мне позволили вернуться назад во времени. Может быть, точно так же…

— Держитесь! Всем пристегнуться! — крикнул Виктор, но его уже никто не слушал.

По мере того как мы погружались всё глубже, свет предсказуемо делался ярче; вскоре он уже заполнил собой всё крохотное пространство внутри батискафа.

Его пульсации тоже сделались сильнее и чаще. В какой-то момент мне даже показалось, что они подстраиваются под удары моего сердца, хотя это и было невозможно…

Теперь уже неважно, когда нас хватятся. Мы влезли туда, куда не должны были, и теперь гарантированно за это поплатимся.

В какой-то момент снова включилась вся электроника батискафа. Виктор вскрикнул и попытался сделать хоть что-нибудь, однако приборы не отвечали на его команды.

Пальцы рук и ног стало колоть невидимыми иголочками. Неведомый гул вновь повторился, только на этот раз он, кажется, раздавался прямо внутри моей головы.

Батискаф несколько раз сильно содрогнулся, так что у меня клацнули челюсти. По щекам медленно потекли слёзы. Я вспомнила свою жизнь на Земле. Родителей. Друзей. Свою первую… и видимо, уже последнюю любовь.

В какой-то момент Виктор сдался и просто откинулся в своём кресле. Он сжал мою руку, и я была ему за это очень благодарна.

Гул раздался в третий раз, и свет сделался нестерпимо ярким. Глазам стало больно, и мне пришлось закрыть их свободной рукой.

В голове теперь осталась всего одна мысль: «Пусть всё закончится поскорее».

Рука Виктора отчего-то стала выскальзывать из моей. Я попыталась её удержать, но не смогла. Кресло тоже куда-то исчезло. Время, пространство и даже наш батискаф — всё это в какой-то момент испарилось. Остались лишь я и бесконечность…