Николай Сосновский беспомощно наморщил лоб.

– Нет, ничего такого не было, – сказал он. – К нам никто не приезжал. Мы с отцом живем вдвоем в загородном поместье, не считая слуг и работников.

– Может быть, с кем-то из них были ссоры?

– Нет. Все слуги работают у нас очень давно. Новых людей отец в последнее время не нанимал. Все было как обычно, пока он не заболел.

Николай Сосновский опустил вилку и посмотрел на меня.

– Было, Саша, – неожиданно сказал он. – Несколько раз отец звал меня к себе в комнату под разными пустяковыми предлогами. Мне показалось, что он хотел мне что-то сказать, хотел в чем-то признаться. Но он так ничего и не сказал. Теперь я догадываюсь. Наверное, он хотел поговорить со мной о завещании.

– Может быть, – согласился я.

– Но почему он этого не сделал? – срывающимся голосом спросил Сосновский. – Почему он молчал до самого конца? Почему он меня обманул?

– Постарайся успокоиться, Коля, – повторил я. – Мы все выясним.

– Да, – кивнул Николай. – Саша, можно мне еще воды?

– Конечно.

Я наполнил стакан водой и подал ему.

– Я бы сварил тебе кофе, но после нашего разговора тебе нужно будет поспать. А сейчас расскажи мне о церемонии оглашения завещания. Постарайся ничего не упустить.

– Хорошо, – кивнул Николай. – Оглашение завещания было назначено вчера, на девять часов вечера, в кабинете Юрия Андреевича Стригалова. Я приехал вовремя. И очень удивился, увидев там этого Порфирьева. Я думал, что мы с Юрием Андреевичем будем вдвоем, ведь других наследников у моего отца не было.

– Ты спросил Порфирьева, зачем он приехал?

– Нет, – покачал головой Коля. – Все случилось очень быстро, я просто не успел. Николай Андреевич достал из сейфа конверт с завещанием и показал нам печать.

– Печать была не тронута? – уточнил я.

– Нет, – ответил Сосновский. – Николай Андреевич сломал печать при нас. Достал из конверта завещание и прочитал его вслух. Об условиях завещания ты уже знаешь.

– Кто составлял это завещание? – спросил я. – Твой отец сам его написал?

– Нет, – покачал головой Николай. – Завещание составлял Юрий Андреевич. Но внизу стоит подпись отца. Я в этом уверен, я ее видел.

– Ты потребовал у Юрия Андреевича объяснений? – спросил я.

– Конечно. Я был возмущен. Но Юрий Андреевич сказал, что выполнял волю моего отца. Отец просил ничего не говорить мне до его смерти, и Юрий Андреевич просто выполнил его распоряжение.

– В завещании были хоть какие-то объяснения? – спросил я, – почему твой отец лишил тебя наследства?

– Нет, – ответил Сосновский, – никаких объяснений не было.

– Коля, расскажи мне подробнее про этого адвоката Стригалова, – попросил я.

– Я не знаю, что тебе рассказать, Саша, – пожал плечами Сосновский. – Его зовут Юрий Андреевич Стригалов. Он советник юстиции и давний друг моего отца.

– Юрий Андреевич участвовал в ваших торговых делах, связанных с корабельным лесом? – спросил я.

– Насколько я знаю, нет, – ответил Сосновский. – Он занимался личными делами отца.

– Хорошо, – кивнул я. – Когда ты был вчера в его кабинете, тебе не показалось, что Стригалов и Порфирьев хорошо знакомы друг с другом?

– Нет, – ответил Сосновский. – Поэтому я и удивился, когда увидел Порфирьева. Юрий Андреевич вел себя с ним, как с малознакомым человеком.

– Это очень подозрительно, – заметил я.

– А ведь ты прав, Саша, – медленно сказал Сосновский. – Что, если всю эту историю с завещанием подстроил Юрий Андреевич? Ведь у него и возможности были, но я не могу поверить, чтобы он пошел на это.

– У нас нет необходимости во что-то верить, – улыбнулся я. – Можно пойти и поговорить с Юрием Андреевичем.