Стригалов хотел ответить, но в этот момент вошла секретарша. Ослепив нас улыбкой, она поставила на стол поднос с чашками.

– Благодарю вас, – вежливо кивнул Стригалов. – Вы можете идти.

Когда секретарша удалилась, он посмотрел на меня и сказал:

– Хорошо, Александр Васильевич, я расскажу вам все, что знаю.

– И ответите на мои вопросы, – добавил я.

– Если смогу, – кивнул Стригалов.

– Скажите, Юрий Андреевич, когда граф Сосновский составил завещание?

– За несколько дней до своей болезни, – ответил юрист. – Он вызвал меня к себе. Я потом много думал об этом. Мне показалось, что граф что-то предчувствует. В своем кабинете Дмитрий Валентинович продиктовал мне текст завещания.

– И вы не были удивлены? – спросил я.

Стригалов криво усмехнулся:

– Удивлен? Я был поражен, изумлен. Это куда более точное выражение.

– Вы спросили графа, почему он принял такое странное решение?

– Конечно! Спросил, и не раз.

– И что же вам ответил Сосновский?

– Ничего. Граф сказал, что вправе полностью распоряжаться своим имуществом. Это его решение, и обсуждению оно не подлежит. После этого мне оставалось только составить документ и дать его графу на подпись. Граф подписал завещание, сам убрал его в конверт, сам запечатал личной печатью и передал конверт мне. Кроме того, он взял с меня обещание, что я никому не скажу ничего о завещании до момента его смерти.

– Даже Николаю Сосновскому? – уточнил я.

– Особенно ему, – кивнул Стригалов.

Все это время я внимательно следил за эмоциями Стригалова. Он не обманывал меня напрямую. Возможно, о чем-то умалчивал. Но у юристов есть такая привычка.

– А откуда взялся купец Порфирьев? – спросил я. – Вы с ним знакомы?

– Порфирьева нашел сам граф Сосновский, – быстро ответил Стригалов. – Я увидел его только на оглашении завещания.

– Вы меня обманываете, Юрий Андреевич, – с улыбкой заметил я. – Помните? Я чувствую ваши эмоции.

– Так это правда? – прищурился Стригалов. – Вы чувствуете, когда вас обманывают?

– Да, – кивнул я. – Расскажите мне правду, иначе наш договор потеряет силу.

– Прошу меня извинить, Александр Васильевич, – поморщился Стригалов. – Я должен был проверить.

– Понимаю, – кивнул я. – Так что же с Порфирьевым?

– Порфирьева и в самом деле нашел граф Сосновский. Не спрашивайте меня, где они познакомились, я этого не знаю. Но за неделю до того, как составить завещание, Дмитрий Валентинович обратился ко мне и просил засвидетельствовать договор между ним и купцом Порфирьевым. В этом договоре граф Сосновский обещал упомянуть купца Порфирьева в своем завещании, если купец заплатит определенную сумму денег.

– Вот оно что, – понял я. – И какова же была сумма?

– Пятьдесят тысяч золотых червонцев.

– Немало! – изумленно воскликнул я. – И что же, купец Порфирьев уплатил эти деньги?

– Этого я не знаю, – покачал головой Стригалов. – Я только составил договор. Граф Сосновский и Порфирьев его подписали.

– Граф выполнил свои условия в завещании, – задумчиво сказал я. – Значит, и Порфирьев должен был выполнить свое. Он заплатил графу Сосновскому деньги. Интересно, где они сейчас?

– Этого я не знаю, – повторил Стригалов. – Я видел Порфирьева только два раза. В кабинете графа и вчера. В этом кабинете.

Я чувствовал, что Стригалов не врет.

– Что ж, благодарю вас за откровенность, – сказал я. – Мне еще потребуется ваша помощь. Я прошу вас послать зов купцу Порфирьеву и договориться о том, чтобы он встретился со мной.

– Но Порфирьев не мой клиент, – возразил Стригалов. – Я не могу требовать, чтобы он говорил с вами.

– Вам и не нужно требовать, – улыбнулся я. – Просто пошлите ему зов и предложите встречу.