Я узнал об этом намного позже, когда уже достаточно подрос для серьезных разговоров с Игорем Владимировичем. И поблагодарил деда от всей мальчишеской души. Не каждый на его месте решился бы на такое.

Поэтому при словах “Потаенная поляна” мне сразу вспомнились те счастливые дни. Шалаш из елового лапника, колючие заросли дикого шиповника на берегу, кривые удочки, которые я своими руками вырезал из прутьев орешника, лунная дорожка, бегущая по широкой реке, плеск рыбы, зудение комаров и дым костра.

– Потаенная поляна, – повторил я, широко улыбаясь.

Садовник Люцерн понимающе взглянул на меня.

– Вы уверены, что обычный человек не мог попасть на вашу поляну? – спросил я. – Может быть, здесь гуляла влюбленная парочка? Влюбленным свойственно забредать в самые неожиданные места.

– Вы правы, – кивнул Люцерн. – Такое могло случиться. Влюбленность сродни магии, она так же кружит голову и открывает особые способности. Не знаю, Александр Васильевич. Надеюсь, вы поможете мне понять, кто здесь побывал.

Мы обогнули высоченную разлапистую ель, которая возвышалась над молодой липовой порослью, и вышли на поляну. Тут и там на ней задорно торчали молодые елочки – наверное, внуки или правнуки исполина, который сторожил дорогу к этому месту.

Дальний край поляны понижался, оттуда слышалось журчание ручья, который быстро бежал по камням.

Сказочное место!

Не хватало только лесной избушки с изгородью из кривых жердей и угрюмого лешего в косматой зеленой шубе.

Впрочем, лешего с успехом заменял садовник Люцерн.

– Пришли, – сказал он. – Вот здесь и растет продырявленный зверобой. Вернее, рос.

– Но хоть что-то осталось? – спросил я. – Мне бы посмотреть.

– Вот, смотрите.

Люцерн указал мне на невысокий кустик, усыпанные мелкими желтыми цветками. На его листьях я увидел многочисленные ржавые пятнышки, словно кто-то накалывал листья иглой.

– Ага, – глубокомысленно кивнул я, разглядывая магическое растение.

– Еще вчера зверобой рос по всей поляне, – сказал садовник Люцерн. – А сейчас посмотрите сами.

Он повел рукой, приглашая меня взглянуть на поляну. Среди травы кое-где торчали одинокие желтые соцветия.

– Никаких следов нет, – заметил я, разглядывая непримятую траву. – Или воры были очень легкими, или умели летать.

– Ваша правда, – согласился Люцерн.

– Надо бы взглянуть поближе, – сказал я. – Можно?

– Конечно, – улыбнулся Люцерн. – Это просто поляна, хоть она и спрятана от посторонних глаз.

Я подошел к одинокому уцелевшему цветку и присел на корточки. Упитанная пчела лениво оттолкнулась от цветка и закружилась надо мной, сердито жужжа. Еще бы – она тут занимается важным делом, а я ей мешаю!

Рядом с растением из земли торчали аккуратные коротенькие пеньки похожих стволиков.

– Взгляните, господин Люцерн, – позвал я. – Не похоже, что цветки срывали. Их аккуратно срезали, словно заготавливали для какой-то цели.

Садовник подошел ко мне.

– Вы правы, Александр Васильевич.

– А вот здесь трава, все-таки, примята. Похоже, тут стоял небольшой мешок, который таинственные похитители наполняли травой.

– Вы думаете, их было несколько? – нахмурился Люцерн.

– Не знаю, – улыбнулся я. – Я просто так выразился. Кстати, а для чего применяют зверобой?

– Зверобой используют в самых разных зельях, – просветил меня Люцерн. – Все сразу и не перечислишь. Зельевары, целители, парфюмеры, даже повара.

– Надо будет поинтересоваться у одного знакомого повара, – улыбнулся я. – А для чего зверобой нужен вам, господин Люцерн?

На секунду Люцерн замялся. Я даже подумал, что он не захочет отвечать. Но садовник ответил: