Садовник приветливо кивнул, но под широкими полями его шляпы не промелькнула знакомая быстрая улыбка. Сегодня господин Люцерн был совершенно серьезен.

– Доброе утро, Александр Васильевич. Да, я бы хотел посоветоваться с вами.

– Внимательно слушаю вас, – кивнул я.

– Сегодня ночью мой парк ограбили.

– Ограбили парк? – растерялся я. – Как это?

Я понимал, как можно ограбить дом, лавку или склад. Но парк?

– Расскажите подробнее, – попросил я.

– Да, – кивнул Люцерн. – Это не совсем обычный парк. Думаю, вы и сами догадывались об этом. В парке есть, скажем так, закрытая часть, куда нет доступа обычным людям. Там я выращиваю некоторые редкие растения, и не только. Вот туда-то и проникли воры.

Я удивленно покачал головой.

– Ничего себе! Наверное, я догадывался о чем-то подобном, но до сих пор у меня не было времени подумать об этом. Так что же они украли?

– Продырявленный зверобой и муравейник, – ответил Люцерн.

– Продырявленный зверобой? А что это?

– Лекарственное растение. Ничего необычного в нем нет, оно часто встречается на лесных полянах. Но мой зверобой обладает кое-какими необычными магическими свойствами.

– А муравейник? Муравьи тоже необычные?

– В каком-то смысле, – невесело усмехнулся господин Люцерн.

– Идемте, – решительно кивнул я. – Уверен, что мне нужно взглянуть самому. Вы ведь сможете провести меня в свой потаенный уголок парка?

– Смогу, – улыбнулся садовник. – Благодарю вас за то, что согласились помочь, Александр Васильевич.

– Мне и самому очень любопытно, – честно признался я.

Старый парк на Каменном острове я знал, как свои пять пальцев. Еще бы – я ведь здесь живу. И часто гуляю по песчаным дорожкам и каменистым пляжам. В парке у меня были свои укромные места, куда не добирались настырные отдыхающие. Такие места, в которых можно часами наслаждаться тишиной, шорохом ветра в листьях, плеском воды и прозрачным, словно хрусталь, одиночеством.

И теперь я испытывал некоторое недоумение и даже зависть. Оказывается, есть в знакомом парке такие закоулки, куда не попадал даже я.

Тем интереснее будет на них посмотреть!

Мы свернули с широкой дорожки на утоптанную тропинку, которая извивалась между черными стволами старых лип. По толстой коре деревьев, словно морщины, пролегли глубокие борозды.

Один раз садовник наклонился и подобрал с травы обрывок газеты, которую бросил кто-то из отдыхающих. Люцерн сердито покачал головой и сунул газету в карман.

– Пожалуй, такому неприятному человеку в парке делать нечего.

Он быстро провел ладонью в воздухе, сложив пальцы в странный знак. Жест был похож на запрет, но точное положение пальцев я заметить не успел.

– Вы точно знаете, что за человек бросил эту газету? – изумился я. – И можете запретить ему доступ в парк?

– Разумеется, – спокойно кивнул Люцерн. – Тем удивительнее, что я никак не могу понять, кто проник на мою Потаенную поляну.

Он произнес это так, что я сразу понял: поляна, в самом деле, называется Потаенной.

– Потаенная поляна, – произнес я, пробуя слово на вкус.

Однажды в детстве мне очень повезло. Дед пожалел меня, измученного отцовскими нравоучениями, и отправил на лето в одно из наших загородных поместий.

Это было лучшее лето моего детства. Никакого присмотра, и полная свобода!

Я целыми днями пропадал на реке или в лесу, лазил через забор в деревенские огороды, объедался малиной и зелеными яблоками, убегал от собак, ловил ночами рыбу при свете костра, смотрел на звезды и чувствовал себя счастливым дикарем.

Дед строго-настрого запретил слугам искать меня и насильственно возвращать домой. Ничего не сказал отцу и взял на себя полную ответственность.