- Понимаю.

На его лице заиграли желваки, он сглотнул, но все же продолжил:

- И то, что прав у тебя на новую квартиру не будет юридически, так как мы не женаты, ты тоже понимаешь?

Я едва не выпалила: ну так, может, это неплохой повод официально зарегистрироваться?!

Но сдержалась.

Мы уже давно решили, что официальный брак для нас совсем не важен. Глядя на своих родителей, я вовсе не стремилась к штампу в паспорте, да и Яков на вопросы друзей и знакомых о том, когда мы уже позовем их погулять на свадьбе, шутливо говорил, что с учетом того количества родственников и прочих близких, что у нас имелось, это будет слишком дорогое мероприятие, которое нас попросту разорит…

Поэтому данную тему мы никогда больше не обсуждали.

Но сейчас я ожидала, что он, быть может, все же решится…

Но нет.

И мне не осталось ничего иного, кроме как пошутить:

- А ты что, собираешься кинуть нас с Ромкой?

Я рассмеялась, подчеркивая факт того, что никогда не поверю, будто муж на такое способен. Но Яков при этом остался сосредоточен, даже хмур. Проговорил твердо:

- Нет, конечно.

Я поразилась тому, как серьезно он воспринял мой вопрос.

- Да я и не думала…

Муж порывисто поднялся со своего места, подхватив сына одной рукой, а второй притянул меня к себе…

- Ладно, будь по-твоему, Кариш. Будет тебе новая квартира…

6. 6

Тик-так. Тик-так…

Тук-тук. Тук-тук…

Вдох. Выдох. Вдох.

Я жива?.. Я дышу?..

Первыми в сознание ворвались звуки. Тиканье часов. Стук собственного сердца. Надсадное, отчаянное дыхание…

Следом как-то удалось раскрыть ставшие тяжелыми, буквально каменными, веки.

Холодно. Холодно телу, по коже бегут мурашки. Но что еще хуже - душу охватил практически арктический лед.

Взгляд уперся в настенные часы на кухне. Как озарение молнии: почти пять вечера!

Сын…

Вдох… выдох… вдох. С губ сорвался мучительный стон, но мне как-то удалось встать на четвереньки, а потом - на ноги…

Ощущение, что не владею даже собственным телом. На проснувшееся сознание разом обрушилось все: понимание обмана… предательства… тяжелой ситуации, в которой, видимо, я останусь без всего…

Да что там я? Сын…

Захотелось плакать. Пожалеть себя. Свою глупость, наивность, бесконечное доверие и слепую любовь…

Изнутри поднялся протест: разве он мог так? А может, неправда? А может, все не так?..

Конечно, нужно было поговорить с Яковом. Разве не ему мне следовало доверять, не его слова должны были стать важнее чьих-то чужих наветов?..

Ведь не мог же он жить на две семьи все это время! Не мог! Не мог спать рядом каждую ночь, вступать со мной в близость, так обожать сына, если мы у него были не единственные?..

Или мог?..

Столько путанных, тяжелых вопросов… а в качестве ответа только печать в паспорте другой женщины… Печать с вписанным в нее именем.

Именем моего мужа. Или не моего?..

На трясущихся ногах я дошла до ванны. Ополоснула лицо холодной водой, стерла с лица разводы туши… И, из последних сил выпрямив спину и гордо расправив плечи, я прошла в прихожую, накинула пуховик и вышла из дома.

***

- Тебе уж звонить хотели.

Сын буркнул эти слова, едва завидев меня в дверях садика.

Я шагнула ему навстречу, прижала к себе так сильно, как никогда прежде, желая почувствовать его живительное тепло, что единственное могло сейчас удержать меня на краю пропасти, у которой зависла одной ногой…

- Мам, задушишь… же… нууу…

Ромка недовольно заворочался в моих объятиях и я неохотно расцепила руки. Сын вгляделся в мое лицо, в этот момент так поразительно напоминая собой отца, что из глаз невольно едва не брызнули слезы.

- Мам, случилось чего? - испуганно уточнил мой ребенок.