Мысли пропали, как только подруга открыла мне дверь. — Ох... — выдохнула. Да почти что осела по стенке!
— Проходи, — сухо прохрипела она.
— Маш...

На ней лица не было. То есть... БУКВАЛЬНО! Под правым глазом большой фиолетовый синяк. Сам глаз опух, и почти что не открывался! Алая ссадина на скуле пятном лежала поверх бледной кожи.

— Ну не смотри ты на меня так, пожалуйста... — всхлипнула девушка, и зарыдав, закрыла руками лицо.

Я отмерла. Подорвалась. В один миг подбежала. Ухватила за плечи. Обняла крепко - крепко. Прижала к себе, принимаясь гладить по голове.

— Ч-ч-ч...Манюнечка, милая ты моя. Любимая. Самая лучшая. Не плачь, моя девочка. Все хорошо. Я тут. Рядышком. Я с тобой.

Ощутила, как мое тело пробивает крупная дрожь.
Кто?! Кто мог сделать такое?! У нее ведь даже врага то ни единого нет!

Утешала подругу я долго. Лишь спустя час, после двух кружек чая с ромашкой, и горсти валерьянки, она смогла говорить.

— Отец опять проигрался... — голос как несмазанное колесо. Ножом по моему сердцу.

Сдвинула брови, боясь отпустить ее трясущуюся ладонь.

— Это он сделал? Хотел, чтоб ты денег дала?

Помотала головой отрицательно.

— Хуже, Юль. Хуже... Долг на этот раз крупный. У меня отродясь таких денег и не было.

Не понимаю совсем ничего! Но Маруська продолжила, и все встало на место:

— Играл с какими-то людьми очень серьезными. Не те собутыльники, которые обычно его нагревают. В этот раз все гораздо опаснее. Долг отдавать ему нечем. А эти люди на тормозах все не спустят. Давили, давили, а потом про меня от кого-то прознали. И про квартиру... Вот, в общем.

Пришли сегодня. Рано. Часа в четыре утра. Я и понять ничего со сна не успела...

Внутри меня все похолодело. Совсем не удивлюсь, если сам Машкин папаша дружкам про нее и сказал. Дочка с квартиркой. Ведь то, что жилье в ипотеку, честно тащимую Машкой, его не волнует.

Даже предоставлять, какой ужас она только что пережила было страшно до жути. Плакать очень хотелось. Но я старалась держаться. Мои слезы Маруське сейчас не помогут.

— И они...? — заругалась сама на себя из-за дрожащего голоса.

— Ничего не сделали так-то... — безразлично пожала Машка плечами. — Вон, по роже пару раз съездили. Сказали, если через несколько дней долг за отца не отдам – снова придут. Уже не отделаюсь так просто, конечно.

— А сумма...? Сумма большая.
— Четыреста тысяч, — апатично отозвалась Маша.
Я подскочила с дивана и принялась метаться по комнате.
— Ну нет! Ну уж нет! Как он мог так с тобой поступить?! Вот ведь мерзавец!

Отец Машки тот еще элемент. Да и не общаются они толком уже несколько лет. Машка все детство росла как беспризорница. В этом мы с ней похожи. Обе из неблагополучных семей.

Только у ее отца хотя бы оправдание было. Мама Маруськи умерла, когда та еще малышкой была. Вот он и не смог с этим справиться. Как запил однажды, так больше ни разу и не просыхал.

А моим родителям на меня в принципе было плевать. У них лишь от горючего глаз загорался. Поэтому в шестнадцать я сбежала из дома и поступила в универ на бюджет. В двадцать познакомилась с Ником, тут же выскочив за него. А они за все это время мне даже ни разу не позвонили.

Но хоть в проблемы свои не вплетают, в отличие от Машкиного отца!

— Да не нервничай ты, — подруге стало меня, наверное, жаль. Носилась по комнате как угорелая. — Сядь, — приказала. — Я обдумала уже все. Квартиру продам. Так быстро только задешево выйдет. Да и в ипотеке, значит с обременением. Но продать все же можно. Я узнавала. Возможно, даже комнату потом купить хватит. Только ты меня пожить к себе пустишь на первое время? — посмотрела тоскливо так, исподлобья.