– Привет! – Сашуля смело протягивает свою ладошку. Дотрагивается до мужских пальцев, с недоверием поднимая синие глаза. – Ты ругаться на меня пришёл, да? Ремнём бить будешь?

– Почему? – Он искренне недоумевает. – Что за варварские методы воспитания?

Значит, поговорить и всё выяснить с Анжеликой не удалось и он не знает, что моя вредина подменила шикарный бриллиант на уродливого паука с красными глазами из бутылочного стекла.

– Потому что тебя чизкейком измазали из–за меня.

Ох, сама призналась.

Долматов хмурится. Переводит тёмно–синий, как штормовой океан взгляд на меня, напряжённо выдыхая, и мне хочется забиться под стол, чтобы эти двое решили все свои вопросы без моего участия.

Ведь можно же так сделать, да?

– Вера? – Распрямляется, подходя ко мне.

Сердце колотит часто–часто, разрывая грудную клетку. В животе всё предательски переворачивается вверх дном, а изнутри начинает бить дрожь.

Чёрт, кажется, это меня сейчас будут пороть ремнём…

– Мама не виновата, она не знала! – Сашулька быстро встаёт между нами, разрывая этот опасный контакт. – Это всё я.

– Что ты? – Синий взгляд встречается с таким же синим, моментально успокаиваясь.

– Я подменила кольцо в чизкейке.

– Зачем? – Изумление отражается на лице Андрея, и он снова присаживается на корточки рядом с девочкой. Осторожно касается её руки, чуть наклоняя голову на бок.

– Потому что твоя невеста – грымза!

Всё вокруг замирает. Мне кажется, даже настенные часы прекратили мерно отстукивать секунды, остановившись в ожидании реакции Долматова.

Испуганно хватаю малышку за плечи, отводя в сторону. Кто знает, что в следующую секунду выдаст Андрей?

Но он начинает хохотать. Бархатисто рокоча, как раскаты грома.

Слёзы вырываются из синих глаз, струясь вниз по щекам, и я на секунду опешиваю. Не понимаю – мой ли это бывший муж, или его подменили каким–то образом за эти шесть лет?

Возможно, нашу цивилизацию посещали пришельцы, иначе как объяснить, что Долматов сейчас относиться ко мне лучше Миши?

Мир перевернулся, кажется.

– Значит, тебе не понравился мой выбор? – Поднимает руки вверх, капитулируя перед детской непосредственностью. – Что ж, тогда я просто обязан сказать тебе спасибо.

– Пожалуйста. – Моя кроха кивает с умным видом. – Тогда и ты нам помоги, а то эти сумки такие тяжёлые.

Пинает ногой пузатый чемодан, который моментально раскрывается от детского напора, выплёвывая из себя мой новенький кружевной бюстгальтер.

Краснею. Падаю на колени, сгребая бельё в охапку, замечая на себя пристальный взгляд Долматова. Кажется, он сейчас пристально изучает меня, а синие глаза выказывают липкий интерес.

Да нет, какой–то бред.

– Ну, и что это за сумки? – Выгибает бровь.

Наконец, отмирает, убирая обжигающий взор от моего бюстгальтера. Прочищает горло, возвращаясь в реальность, и оглядывает наш багаж.

– А это наши с мамой вещи. – Выдаёт бесхитростно, и я не успеваю вставить слово. – Нам теперь жить негде, сюда переезжаем.

– Сюда? В ресторан? – Оглядывается, упираясь в меня взглядом.

Меня словно окатывают ледяной водой. Я бледнею, а щёки тотчас краснеют. Врать не имеет смысла – Саша рядом, а я всегда говорю ей, что врать нехорошо.

Чувствую себя неуютно под его взором, проводя ладошками по бёдрам. Совсем не понимаю, как выкручиваться из создавшейся ситуации.

– Ага, но потом мы снимем квартиру, мама найдёт что–нибудь, она обещала. – Сашка деловито поднимает рюкзачок с зайцем с пола, вешая его себе за спину. Кивает на остальные сумки. – Ну, так как, поможешь?

Андрей расплывается в улыбке, присаживаясь на корточки рядом с Сашей. Заботливо поправляет перекрученную лямку рюкзачка, смотря девочке прямо в глаза, как настоящий гипнотизёр.